Эдуард Лимонов вспомнил о "коллеге" по саратовской колонии

В свежем номере журнала "GQ" писатель и один из лидеров "внесистемной" оппозиции Эдуард Лимонов опубликовал некоторые свои воспоминания. Колумнист глянцевого издания рассказал об отбывании срока в колонии №13 Энгельса Саратовской области.

Напомним, в апреле 2001 года по обвинению в хранении оружия и созданию незаконных вооруженных формирований Лимонов был заключен в следственный изолятор ФСБ Лефортово. 15 апреля 2003 он приговорен к 4 годам лишения свободы (обвинение в создании НВФ было с него снято). Освобожден условно-досрочно в июне 2003 года.

"Недавно произошло следующее. Я веду "Живой журнал", где сообщаю о событиях моей политической и литературной жизни. Личную, разумеется, не разглашаю. И вот во время страшной жары летом сего года я отметил ее в ЖЖ, сравнив произошедшее с казнями египетскими, помните, в книге Исход, в Библии? Ну, когда Бог Яхве наслал на Египет бедствия в наказание за то, что фараон отказался отпускать евреев во главе с Моисеем из Египта... В своем посте я обмолвился, что не задыхаюсь: "Я привык в тюрьме жить на скудном рационе кислорода".

Посетители ЖЖ прореагировали как обычно: те, кто меня не выносит, воскликнули, что я с ума сошел. Другие сказали, что я осмелился сравнить себя с Моисеем, радостно сообщили, что у меня мания величия. Но не в этом суть. А в том, что среди комментов обнаружил я и такой:

"Вот, дедуль, отсидел ты с гулькин х.., но сколько у тебя опыта появилось благодаря турме. судя по твоим речам)). Рецидивисты так часто турму не вспоминают, как ты. Вот честно, ну ни хрена на мученика ты не похож)) Меняй образ".

— Ну и что? — можете сказать вы. Не так уж и обидно. Бывает хуже.

Бывает, конечно, но человек, который это написал, сидел со мной в одном лагере №13, был моим "хлебником", то есть мы питались вместе, и был в какой-то степени моим другом, пусть и недолго, ибо, отсидев по тюрьмам свыше двух лет, в лагере я не задержался. Перед отбоем бывали у нас порой полчаса или двадцать минут, в которые мы с ним ходили взад-вперед по локалке и разговаривали о музыке, Егоре Летове, о панк-музыке. Люди в лагере обычно простые, найти собеседника нелегко. Я ценил прихрамывающего рядом парня и запомнил эти прогулки от ворот до красной линии на асфальте, отделяющей нашу территорию от территории соседнего отряда.

За что он сидел? Статья 111-я — "нанесение побоев, повлекших за собой..." Короче, в долгострое, в развалинах провинциального города нашли труп мужчины. А он, это было известно местной милиции, часто отсиживался в этом долгострое. Играл на гитаре, туда же приходили еще десятка два таких же самонаучившихся панк-музыкантов и поклонники таланта. Свидетелей никаких не было, но ему впаяли шесть с половиной лет. И он сидел потихоньку. Неволя пошла ему, видимо, на пользу, дисциплинировала. В лагере он работал в клубе, отвечал за самодеятельность. Четкий, спокойный, чуть насмешливый. Хорошие отношения и с нашим завхозом отряда (зэк, 15 лет срок), и с лагерными офицерами.

От меня быстро избавились в этом самом "красном" в те времена лагере в РФ, отправили условно-досрочно, освободили, благо я отсидел половину срока в тюрьмах. Им не нужен был известный человек, наблюдающий лагерную жизнь. Ни полковнику — начальнику лагеря, ни генералам УФСИНа по Саратовской области я был не нужен. Сплавили.

Когда я вышел, он написал мне письмо. Одно, второе. Он просил помочь ему выйти. У него уже был положенный минимум отсидки для условно-досрочного, ему даст хорошую характеристику администрация лагеря. Чинить препятствия не должны. Но ему нужен был хороший адвокат, который бы все оформил. Не могу ли я помочь ему с адвокатом? Потому что у него на воле одна мать, она бедная, денег взять неоткуда. Я написал, что помню наши прогулки вечерами, что помогу, что сделаю все, что в моих силах... Я позвонил адвокату Андрею в Саратов, тот был вторым адвокатом в моем процессе, и попросил вмешаться. И спросил, сколько денег переслать. Оказалось, денег совсем не много. В несколько приемов я выслал необходимую сумму. Все удалось, и мой товарищ вышел на свободу. За два года с лишним до окончания срока. Такое бывает редко, чтоб за два гола. Удача.

Он приехал в Москву, осторожный и взволнованный. Рассказал, что в подмосковном городке, где он прописан, у него только дотюремные знакомства, которые он продолжать не хочет. Боится скатиться в прошлое. Попросил найти работу.

В то время нацболы охраняли один частный клуб в центре города. Я познакомил его с ребятами, и его взяли в команду. Через некоторое время он нашел среди партийных девочек подругу. Долго встречался, потом женился и так же не спеша, осторожно родил ребенка.

Постепенно дела его наладились. У него неплохая работа, достаточно сказать, что у него есть подчиненные. Он не пьет, после смерти безумной бабушки ему досталась небольшая, но своя квартира в том же подмосковном городке. К политике он склонности не проявил, потому по жизни я с ним встречался реже и реже. Я ведь только по политике дружу.

Со "скудным рационом кислорода" вспоминаю эпизод июля 2002 года. Меня везли из суда, где я прослушивал аудиокассеты, служащие доказательствами моей вины. ФСБ напрослушивало. Везли меня к милицейской "газели", в металлическом стакане, одного. Жара была свыше сорока градусов. Выехав из двора суда, "газель" остановилась. Менты стали ждать две машины ДПС, полагавшиеся мне как государственному преступнику для сопровождения. Ждали минут сорок. Ментам было легче: у них на "продоле" был вентилятор и пространство. У меня в металлическом ящике (шесть дырок диаметром два сантиметра каждая) было как в душегубке. В какой-то момент я почувствовал, что теряю сознание. Я мог попросить ментов пересадить меня в "голубятню" — открытый, только зарешеченный отсек. Но я не попросил. У меня, видите ли, была гипертрофированно развита гордость. Я решил потерять сознание. Откачают.

Сознание не потерял. Правда, приехал "домой", в тюрьму, как рыба, вытащенная из воды", - пишет Лимонов.