Сергей Лисовский дал оценку состоянию саратовской промышленности

Говорить о том, что в саратовской промышленности "всё умерло", – абсолютно не правильно. Об этом в интервью "Саратовскому взгляду " рассказал министр промышленности и энергетики региона Сергей Лисовский.

Беседа с министром была опубликована в сегодняшнем выпуске издания. Предлагаем читателям ознакомиться с некоторыми выдержками из материала:

- Давайте начнем с потерь.

- Конечно, самая серьезная потеря – это Саратовский авиазавод. В прессе мне часто приходилось читать мнения о том, что главная беда – это его директор Александр Ермишин. Но это, знаете, очень удобно – свалить всё на одного человека. На самом деле ситуация складывалась далеко не так просто.

Я убежден, что главной причиной краха авиазавода является то, что в промышленности не было государственной политики, а тем более в авиации. Да и сейчас нельзя сказать, что она существует.

На стыке перестройки, в 1991–1994 годах, завод поставил на крыло 52 самолета ЯК-42. В 1991-м – 14, в 1992-м – 10, в 1993-м – 18, в 1994-м – 10. С 1995-го уже пошло не более двух самолетов в год. А вся авиационная промышленность, имея столько заводов, сборочных площадок – давайте посчитаем: Саратов, Ульяновск, Самара, Казань, Воронеж, Новосибирск, Смоленск – вся промышленность выпускала 6–8 машин!

То есть государство наше, в отличие, скажем, от США, которое беспокоилось о расширении рынков сбыта, в том числе за счет военных действий – политика есть политика, – сдало рынки авиационной техники. И если раньше наша гражданская авиация работала на полмира, то сейчас работает на незначительную часть своего рынка. И задачи на будущее, в общем, не амбициозные. Вначале в программе развития авиации было указано, что к 2025 году мы должны занять 10% мирового рынка, это было с шумом произнесено. А сейчас потихоньку изменили на 3%. Говорить о нашей гражданской авиации в этой ситуации весьма сложно.

- Но были ведь и другие причины, кроме отсутствия государственной политики?

- Конечно. Вторая – это вопрос собственности. Предприятие перешло в коллективную собственность, которая потом преобразовалась в частную. В определенный момент это стало тормозом для развития завода.

– Какие еще потери кажутся лично вам особенно невосполнимыми?

 – Пару недель назад я был на территории бывшего завода "Элмаш". Сейчас в огромном главном корпусе, где я 6 лет был начальником основного цеха предприятия, площадь там порядка 30 тысяч квадратных метров, оборудован мебельный гипермаркет. Заходишь – всё блестит. Но чувства у меня были тяжелые. Невольно нахлынули воспоминания, что на этих площадях мы создавали сложнейшее оборудование в 70-80-х годах, которое было на острие мирового технического прогресса. И поставляли его во многие страны мира, потому что оно было конкурентоспособным даже в развитых капиталистических странах. Какие силы были там задействованы – и научные, и конструкторские, и технологические, – можете себе представить. На некоторых установках у нас кандидаты наук работали. А сейчас вместо острия научно-технического прогресса – торговля мебелью.

- Так критики об этом в первую очередь и говорят, что вместо производства теперь везде что-то продают...

– Продажа – тоже непростой процесс, но он, конечно, ни в коей мере не сравнится с созданием сложной высокотехнологичной продукции, тем более конкурентоспособной на мировом уровне. Сейчас, к сожалению, Россия такую продукцию не способна создавать. И это горько и обидно.

- Кроме торговли, на территории бывшего "Элмаша" ничего не осталось?

– На этой площадке работает целый ряд производственных структур. В том числе такие как "Промэлектроника", сохранившая и развивающая единственное оставшееся в России тугоплавкое производство – выпуск изделий из вольфрама, молибдена, рения. И мне было очень приятно видеть, что предприятие само разрабатывает и внедряет оборудование для производства, потому что и в мире оно в единичных экземплярах.

Там же работает прекрасное предприятие "Инжект", которое является одним из лидеров в области лазерных технологий, предприятие "Сфера" и еще ряд других. То есть кроме торговли есть там и высокие технологии.

- Но по весу они хотя бы все вместе могут сравниться с "Элмашем"?

- Нет, не могут. "Элмаш" решал, конечно, глобальные задачи. В год это предприятие изготавливало порядка 100 наименований сложнейшего спецтехнологического оборудования. А про изделия культбыта и по кооперации я и не говорю. Этот завод перевооружал всю электронную промышленность того времени. И не только Советского Союза. Но я не могу не отметить, что технический уровень этих небольших предприятий очень высок, и производительность труда тоже.

- "Элмаш" можно было спасти?

- Конечно, там тоже есть большие вопросы к руководству. Но, опять же, почему погибло все электронное машиностроение Советского Союза? Ведь было 30 прекрасных заводов! А выжили только два в Беларуси: минский "Планар" и витебский "Эвистор". Все остальные не смогли, потому что повалили ту отрасль, на которую они работали. В Беларуси предприятия сохранили. И не только этой отрасли. Там сохранили и станкостроение. А в России все станкостроение практически умерло. В настоящее время с директором Кировского завода мы пытаемся в очередной раз решить, как спасти завод тяжелых зуборезных станков.

- Там еще что-то сохранилось?

- Там остались ключевые станки и оборудование, остались люди. И если я про причины краха авиационного завода и завода электронного машиностроения говорил, что это промышленная политика, то, что касается завода тяжелых зуборезных станков, у меня глубочайшее убеждение, что здесь виновата наша система, которая могла поставить у руля такого собственника. И собственник его сгубил. Могу утвердительно это сказать, несмотря на возможные последствия. Там странным образом получали травмы конкурсные управляющие предприятия.

- Этот завод еще можно спасти?

- Можно спасти ключевую часть, потому что там уже вовсю идет развитие мебельного производства фабрики "Мария". Эта компания очень мощно развивается, высокими темпами, и дай Бог ей развиваться дальше. Но мы потеряем станкостроение. А их всего два завода в мире – Gleason в Германии и наш завод тяжелых зуборезных станков. Главное, у нашего завода заказы были и сейчас есть – и Беларусь просит, и другие заводы.

- Сергей Михайлович, вот вы говорите, что таких заводов всего два в мире. По идее, в такой ситуации к нашему предприятию очередь должна стоять из желающих его перекупить, оздоровить и продавать продукцию на весь мир! Почему же в который раз на наши уникальные саратовские активы приходят неэффективные собственники и все гробят?

- Ну вы же знаете, как проходили процессы приватизации и кому доставались лакомые куски российской промышленности. Так и здесь – у руля этого предприятия оказался собственник, совершенно не имеющий понятия о станкостроении, преследующий другие цели. И сколько таким образом погибло или подорвано было предприятий, история еще свое скажет.

- Раз уж мы начали говорить о легендарных местных предприятиях, расскажите о том, как обстоят дела с предприятиями большой химии.

- Комбинаты химических волокон, расположенные на территории Саратовской области, давали чуть ли не четвертую часть волокон в Советском Союзе. И поэтому здесь для начала надо остановиться на судьбе двух гигантов.

Первый – энгельсское "Химволокно". Сейчас на его площадке работает множество организаций, но из производящих – только ЗАО "ПОШ-Химволокно". Оно производит специальное волокно, но это, конечно, уже не те масштабы. Предприятие нашло свою нишу, потому что вообще конкурировать с китайцами сейчас в области производства синтетических волокон нереально. Затраты на исходное сырье, рабочую силу, на энергоносители у них гораздо ниже.

Второй гигант – это Балаковское химволокно. Там осталось несколько предприятий. Из них самое серьезное – это ЗАО "Вагоностроительный завод", которое работает в кооперации с энгельсским "Заводом металлоконструкций", производителем грузовых железнодорожных вагонов.

Кроме того, на площадке бывшего химволокна сейчас строится "Балаково-Центролит". Это предприятие должно решить основную проблему при производстве вагонов – крупногабаритного литья. Это не только вопрос качества – это вопрос безопасности, так как последние сходы железнодорожных вагонов квалифицировали по причине некачественного литья. Это не коснулось наших заводов, но проблема существует.

Кроме того, на этой же площадке успешно работает ООО "Аргон" по производству композитных материалов из углеродных волокон для атомной, авиационной и других отраслей промышленности. Там же действуют предприятия ООО "Полипропилен", ЗАО "Резинотехника", ООО "Балэнергомаш", ООО "Балаково карбон продакшн". То есть работающие предприятия имеются. Но не задействованы еще значительные площади.

- Существуют ли примеры предприятий, которые удалось спасти в полном объеме?

- Да, один из них – это балаковское предприятие "Иргиз", которое выпускало минеральные удобрения. Оно прошло через банкротство и конкурсное производство, перспективы там были весьма призрачные. Но потом туда пришла группа "Фосагро". И сейчас это одно из крупнейших в России производств аммофоса, фосфорной кислоты и других видов химии. Самое интересное, что оно превысило советский уровень производства.

Кроме того, был спасен "Нитрон", который практически был остановлен. Да, в 2008 году там было прекращено производство фенола и ацетона, потому что технический уровень не позволял уже предприятию быть конкурентоспособным. Но уже принято решение о строительстве новых производств.

- Чтобы закрыть тему бывших советских предприятий, расскажите, как обстоят дела с производством наиболее известных брендов Саратовской области. 

- Какие у Саратова были бренды? Холодильник, самолет, троллейбус и калач. Так?

- И гармошка еще.

- Смотрите, производство гармошки восстанавливается. На последней ярмарке в Саратове "Сокур-63" и "Комбинат имени Стружкина" показывали калач. Холодильники выпускаются в количестве около трехсот тысяч штук в год.

- Так много?

- Да, это серьезное производство. С самолетом ситуация понятна. Что касается троллейбуса, то первое полугодие этого года было очень тяжелым. Но недавно завод подписал мощный контракт с мэрией Москвы на 264 машины и сейчас работает в привычном режиме.

- По объему производства, количеству занятых и другим параметрам новые предприятия компенсировали потери от падения производства в годы реформ?

- Нет, не компенсировали. В то время были гиганты. Они занимали серьезнейший рынок и в СССР, и в мировом разделении труда. Сейчас новые саратовские промышленные компании – это в большей степени компактные, технологически оснащенные современные предприятия…

- ВТО не станет новым 1992 годом для выжившей и особенно новой саратовской промышленности?

- Есть предприятия, которые совершенно уверены, что не станет. А есть другая часть предприятий, где под большим вопросом, как они выдержат конкуренцию на рынке. И таких предприятий немало.

К сожалению, мы и к ВТО оказались не готовы по целому ряду причин. Меня больше всего беспокоит стандартизация и сертификация. В свое время были ГОСТы. Потом как всегда у нас: ГОСТы – это советский дух, давай регламенты. Сейчас в большинстве отраслей ни ГОСТов, ни регламентов.

Подпишитесь на телеграм-канал "ИА "Взгляд-инфо". Вне формата": заходите - будет интересно