"Создается неуправляемый монстр"

"Взгляд" возобновляет проект "Парные несогласные", теперь – в сетевом формате. Новые герои – люди, имеющие непосредственное отношение к политике. Однако соприкасаются они с этой непростой сферой человеческих отношений в принципиально разных амплуа. Один – теоретик, который знает, как должна функционировать демократическая политическая система, другой – практик, который рассказал, что нужно и что мешает достичь либерально-демократического идеала в России. Политический психолог Александр Пантелеев расспросил своего оппонента, депутата Государственной думы от ЛДПР Антона Ищенко, считает ли он себя лояльным партии власти, нужно ли посадить Сердюкова, как он относится к скандалам с диссертациями и, наконец, готов ли он занять кресло Жириновского – вождя и лицедея.

Законы "с бухты-барахты"

– Антон Анатольевич, сейчас очень шумно обсуждают три вопроса: "закон Димы Яковлева", присуждение научных степеней, периодически всплывает тема рейтинга оппозиции. Начнем с того, что близко и вам, и мне. Я знаю, что вы профессор университета, имеете большой педагогический опыт. У меня тоже, как говорится, "дореволюционный" опыт работы педагогом. Сейчас в России возник достаточно большой скандал по поводу присвоения ученых степеней и званий. Новый глава Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Владимир Филиппов говорит о том, что нужно сократить вдвое число ученых советов, чтобы снизить коррупцию в этой сфере. Но в ученых советах защищались не только люди, которые свои диссертации у кого-то скопировали, но и те, кто писал работы самостоятельно. Не получится ли так, что сейчас в масштабах всего государства прикроют возможность защищаться "нормальным" людям наряду с "ненормальными", и окажется, что последние будут командовать наукой, начнут делать все что угодно? 

– Я боюсь в этом подходе кампанейщины. В последнее время получается, что идет борьба с последствиями тех законов, которые были приняты год или два назад. Возьмем в качестве наглядного примера Министерство обороны страны. Сначала там была выстроена одна линия реформирования, министр обороны ратовал за бригадный метод построения Вооруженных сил, по которому ликвидировался институт прапорщиков и отдавались на аутсорсинг все не свойственные Минобороны функции. Теперь, с приходом нового министра, выстраивается абсолютно другая концепция. Суть в том, что буквально за один-два месяца совершенно поменялся подход к формированию Вооруженных сил в стране. То же самое произошло с выборами губернаторов: то мы их выбираем, то назначаем, то у нас смешанная система. Изменения происходят за короткий отрезок времени. Решения принимаются настолько непродуманно, что после них появляется волна недовольства со стороны населения. Это как черный ящик, откуда куча чертиков выскакивают, когда начинаются реформы. Непонятно, к чему это все приведет. То же самое сейчас происходит с учеными советами, с ВАКом.

– Возникает серьезная угроза для науки в России. Каким образом ситуацию разрулить?

– На мой взгляд, буквально на ровном месте возник скандал с липовыми диссертациями. Понятно, что есть определенные проблемы с качеством кандидатских, докторских работ. Российская наука сейчас сильно отстает из-за нехватки финансирования. Даже Нобелевские лауреаты, которые когда-то представляли Россию, теперь просто открестились от страны, уехали за границу и не хотят возвращаться. Это все говорит о том, что мы как государство не можем обеспечить нашим дарованиям возможность работать на территории своей страны и условия, чтобы совершать открытия, которые могли бы заявить о России как о передовой стране.

Поэтому нельзя начинать кампании по реформированию науки, буквально "переспав одну ночь" с мыслью о том, что у нас есть проблемы в сфере защиты диссертаций. Тут требуется серьезный подход, вдумчивая проработка этих вопросов. Я знаю, что сейчас идет ответная волна со стороны ученого сообщества, которое хочет, наверное, поставить ВАК на место в этом вопросе. Получилось так, что всех огульно обвинили в плагиате. Я знаю, по крайней мере, одного ученого, который уже подал иск в суд после того, как его лишили докторской степени. Партия ЛДПР его в этом поддерживает. Я сам являюсь кандидатом наук.

– Вас не обвиняют в плагиате?

– Мне сейчас хоть и опосредованно, но тоже предъявляют обвинения, что я купил диссертацию. Логика простая – депутаты всё покупают для того, чтобы повысить себе рейтинг. Хочу сказать, что я защищался еще до того, как стал депутатом. Я с 1995 года начал преподавать, в 2009 году защитил диссертацию по бухгалтерскому учету. Это был сложный процесс для меня, я три раза менял тему исследования, потому что иногда просто не успеваешь за развитием законодательства. Пока нарабатываешь материал, выходит какая-нибудь новая инструкция, и все, что ты сделал, можно выбрасывать в мусорное ведро. Я считаю, что у меня достаточно хороший багаж научной работы.

 – Никто не спорит, что нельзя огульно всех обвинять в плагиате. Но, может быть, в случае с представителями власти, получившими степень, вы являетесь скорее исключением? Или столь бурное обсуждение этой темы в последнее время имеет какую-то политическую подоплеку?

– Не думаю, скорее всего, в информационном пространстве, в интернете укоренилось определенное мнение по этому вопросу – негатив достиг критической массы. Мне кажется, каждый должен отвечать сам за себя. Тут вопрос даже не в том, какая степень уникальности научной работы, – может быть, просто у кого-то кругозор больше, а у кого-то меньше.

 – У меня возникла крамольная мысль: может, лучше оставить все как есть, вреда будет меньше? У нас все губернаторы, за исключением Валерия Васильевича Радаева, остепененные, и все в области знают, какие они доктора наук. Так пусть они ими и остаются. Депутаты, губернаторы, чиновники не пытаются же идти в науку, руководить научными подразделениями. Они прекрасно осознают свою ситуацию. В конце концов, степень для них – это просто игрушка, просто бантик, который они себе подвязали.

– Нельзя сказать, что у нас все политики, которые имеют научную степень, плагиаторы. Выявили одного, а тень упала на всех. Повторюсь, я призываю каждого отвечать за себя. Если ты хочешь и считаешь возможным выложить свою диссертацию для публичного суда, то сделай это. Тебе этот шаг только прибавит политических очков.

– Как, например, сделали вы, когда выложили на сайте "ЛДПР-Саратов" свою диссертацию.

 – Да, я ее не скрываю, мне за нее не стыдно. Любой желающий может ее прочитать. Правда, бухгалтерский учет – это узко специфичная специальность, не каждый, наверное, сможет оценить новизну работы.

– Я согласен с тем, что, наверное, каждому политику стоит обнародовать свои научные работы. Если плагиат не будет найден, значит, автор диссертации молодец. Но вот в чем парадокс: у одного из авторитетных членов ЛДПР Игоря Лебедева нашли плагиат. На слуху и скандал с диссертацией Жириновского. Мне кажется, для партии это крайне неприятно.

– Я не читал работу Игоря Владимировича Лебедева. Но могу сказать, что он интеллектуальный человек, который обладает неординарным мышлением. Эта черта ему, видимо, передалась от отца.

Владимира Жириновского тоже иногда обвиняют в том, что он "сплагиатил" какие-то элементы своей научной работы. Но если послушать Владимира Вольфовича, то у него каждая мысль и выступление – это что-то уникальное. Мне кажется, можно просто записывать его слова подряд и огромными папками сдавать в ВАК – и в итоге защитить сразу несколько диссертаций.

Проблема в другом: в России родители, как правило, не задумываются о том, чтобы запрещать детям использовать результаты чужого интеллектуального труда. Если в западном образовании списывать позорно, у нас к этому абсолютно другое отношение. Российское законодательство в сфере интеллектуальной собственности отстает от мирового. У нас единицы патентов регистрируются только потому, что так уже заведено – спокойно взять и украсть. Россия – одна из самых пиратских стран в мире.

– Госдума как-то реагирует на такие скандальные ситуации с диссертациями?

– Проблема в том, что скандал возник с бухты-барахты. Мы вчера еще не говорили о плагиате, сегодня приходим в парламент, а вся страна уже гудит. В правительстве к этому времени принято какое-то решение, а Дума, к сожалению, зачастую остается в роли наблюдателя. Это касается не только Министерства образования РФ.

Вообще, в последнее время центр принятия решений сместился далеко от законодательного органа – к правительственным кабинетам или к кабинетам администрации президента. Дума исполняет роль статиста, на рассмотрение вносятся законопроекты-"сюрпризы", которые не обсуждались парламентариями. Даже депутаты от "Единой России" в личных беседах говорят: "Что опять за безобразие, как можно за это голосовать!". Но в конечном итоге эти законы все равно принимают.

Монстр и Сердюков

– Получается парадоксальная ситуация в Думе. С одной стороны, оппозиция бессильна, потому что все равно будут приняты решения власти, с другой стороны, даже сами единороссы не могут критиковать эти решения. Какое же у нас государство сложилось на сегодняшний день, сейчас явно господствует не диктатура закона?

– Диктатура беззакония! Пойдет такой термин?

– Очень хорошо. То есть вы согласны и с тем, что оппозиция бессильна и фактически является номинальной?

– Я не говорю, что бессильна, мы стараемся. Я вообще упрямый, и думаю, такой же чертой характера обладают все 56 депутатов от ЛДПР, представленных в Думе. Мы боролись, буквально выцарапывали победу на выборах в Госдуму и на местах. Мы закалились в этой борьбе и готовы отстаивать интересы тех, кто нам доверился.

– Но результат таков, что повлиять на какие-либо решения в парламенте вы все равно не можете. Есть ли у партии своя позиция и готова ли она ее отстаивать, шуметь, требовать, "устраивать хай" в Думе, или там царит полный "одобрямс"?

– ЛДПР - оппозиционная партия, мы можем говорить абсолютно все что хотим. Депутаты "Единой России" в этом смысле зажаты рамками. У меня нет ограничений, я могу это продемонстрировать на примере закона о "Росфинагентстве". Правительство его продавливает с жесточайшей силой. Три оппозиционные партии парламента консолидировано высказались против его принятия. Я выступал на пленарном заседании и указал на низкий уровень подготовленности закона, на нежелание исполнительной власти общаться с депутатами парламента. Передать в управление пять триллионов рублей Резервного фонда и Фонда национального благосостояния, еще пять триллионов рублей госдолга РФ, плюс пенсионные накопления граждан открытому акционерному обществу, по сути, коммерческой организации, – это судьбоносное решение для страны. Создается огромный, почти не управляемый со стороны государства монстр. Сотрудники ОАО могут передоверять средства другим предприятиям в доверительное управление, размещать их в любых банках. Само акционерное общество может обанкротиться.

– С ума сойти, а если они переведут все пенсионные накопления в оффшоры?! Создание "Росфинагентства" – это уже неизбежность?

– Мы выдержали четыре комитета, представители правительства каждый раз выходили с заседаний, понурив головы. Они предлагают на создание "Росфинагентства" выделить полтора миллиарда рублей. Я задаю им вопрос: дайте нам технико-экономическое обоснование или бизнес-план, куда потратит Российская Федерация полтора миллиарда рублей и что мы от этого получим? Приносят нам две бумаги формата А4, на которых написано: приобретение помещений – 700 миллионов рублей, зарплата – 300 миллионов рублей, приобретение программного оборудования – 250 миллионов рублей. Космические деньги! В Москве на Красной площади можно найти подходящее по параметрам помещение, которое будет стоить максимум 300 миллионов рублей, а у них на эти цели уже заложено 700. Я предлагаю им найти ненужный военный институт Министерства обороны РФ, оно же продало в свое время за 18 миллионов рублей десятиэтажное здание в Сокольниках с четырьмя гектарами земли! Вся доходность от создания "Росфинагентства" – один процент! Если закон будет принят в том виде, в котором он внесен на рассмотрение, то это просто неприкрытое расхищение государственной собственности.

– Что лично вы сделали, чтобы как-то повлиять на окончательный вариант законопроекта?

– Я внес поправки, которые предусматривают, что это должно быть не "ОАО", а "ФГУП", которому на праве оперативного управления должны быть переданы средства фондов. Это обеспечит стопроцентную прозрачность средств. Еще одна поправка касается судьбы региональных бюджетов. На сегодняшний день Резервный фонд и Фонд национального благосостояния размещаются в ценных бумагах иностранных государств, мы покупаем чужие акции, и наши деньги работают в чужих экономиках. Считаю, что не менее 30 процентов от средств, переданных в "Росфинагентство", должны быть направлены в облигации субъектов РФ. Что нам это дает? У нас сегодня больше половины долгов Саратовской области – это долги перед кредитными учреждениями, перед банками по коммерческим ставкам. 3 миллиарда рублей в год из бюджета области мы тратим на обслуживание долга. В то же время на спорт мы тратим 500 миллионов рублей – одна шестая от обслуживания госдолга, на культуру – 900 миллионов рублей, на инвестиционную деятельность – 15 миллионов рублей. Саратовская область, если мои поправки будут приняты, сможет сэкономить до полутора миллиардов рублей в год на обслуживании госдолга и направить эти деньги на решение других проблем. Вероятность того, что поправки отклонят, очень велика. Как единороссы будут после этого смотреть в глаза своим избирателям – не знаю.

 – Как вы считаете, Сердюкова все-таки посадят?

– Все прекрасно понимают, что именно руководитель отвечает за то, что творится в структурах, ему подчиненных. Миллиардные долги, коррупционные схемы, украшения, картины, которые фактически были украдены у Министерства обороны – это огромный материал, который не может просто так уйти в никуда. Министр должен отвечать. Другой пример: у меня есть обращения жителей ЗАТО Шиханы, куда тоже списали огромные деньги на восстановление домов, принадлежащих Минобороны. Сталинград после бомбежки лучше выглядел, чем дома после того, как их якобы отремонтировали.

Мама-Америка

– Еще один глобальный вопрос, который я намечал вам задать, касается "закона Димы Яковлева". Мне кажется, определенных людей задело именно то, что им запретили выезжать в США. Сейчас к тому же предлагается запретить лечиться, учиться за рубежом. В этом случае, может быть, стоит больше вкладывать средств в собственное образование и здравоохранение?

– Тенденция есть: чиновникам запрещают иметь счета за рубежом, предполагается запретить приобретать недвижимость за границей. Хотя, конечно, это ни о чем не говорит, потому что есть схемы, когда и счета можно иметь в компаниях аффилированных и подконтрольных, и те миллиардеры, которые сейчас в Госдуме сидят, наверняка эти схемы знают. В целом тенденция оправдана, слишком много денег стало вывозиться за рубеж. Мы должны понимать, куда уходят наши активы.

Если говорить о "законе Димы Яковлева", то ЛДПР изначально была сторонником запрета усыновления наших детей-сирот американцами. Связано это с огромным количеством смертельных случаев в США, фактов нанесения российским детям телесных побоев американскими гражданами. Для нас это вопрос, который лежал на поверхности, и мы начали им задаваться несколько лет назад. Именно ЛДПР вносила в Госдуму предложение запретить американцам усыновлять наших детей. Тогда "Единая Россия" была категорически "против" этого закона, утверждая, что если мы подпишем соглашение с США, процесс усыновления станет прозрачнее, и мы сможем его контролировать. Прошло уже достаточно времени, и появилась необходимость симметрично отвечать на участившиеся случаи смертей наших детей в Америке. "Единая Россия" не нашла ничего лучшего, как поменять свою точку зрения. Мы, в отличие от нее, голосовали последовательно.

– Может быть, стоит усилия направить не на запретительные меры, а на усовершенствование контроля за усыновлением детей иностранными гражданами?

– Я не вижу в этой теме особой подоплеки, потому что запрет на усыновление детей иностранными гражданами – это уже сложившаяся практика в мире. Россия одна из последних европейских стран, где этой практики еще нет.

Я считаю, что наши дети должны воспитываться в России. "Закон Димы Яковлева" дает нам в очередной раз повод поговорить о том, что мы должны у себя навести порядок. Решение вопроса достаточно легко отслеживается. Мы тратим огромные деньги на содержание детских домов, интернатов, приютов, органов опеки, полиции по делам несовершеннолетних. Это астрономические цифры. На содержание одного ребенка в детском доме, в зависимости от количества детей и региона, государство расходует от трехсот тысяч до двух миллионов рублей в год. Дайте российским семьям такие деньги, они с удовольствием возьмут ребенка на воспитание. В Саратовской области всего тысяча детей, которые находятся в детских домах. Это не так много.

Вы знаете историю с Татьяной Рэмовной Любавиной? Газета "Родной город" недавно провела конкурс "Ищем мечту, чтобы исполнить". В редакцию писали и взрослые, и дети. Кто-то хотел сотовый телефон, кто-то щенка. Находили спонсоров, которые передавали эти подарки. Пришло письмо и от жительницы Саратова Татьяны Любавиной. Сначала ее мечта поехать в Испанию мне показалась вполне ординарной. Но выяснилось, что у нее три года назад ушла из дома ее родная дочь, оставив двоих детей. Ушла и не вернулась. Бабушка осталась с двумя внуками, она пыталась оформить опекунство над ними, наши органы опеки не дали ей это сделать, потому что жила она в съемной квартире.

Детей отправили в детский дом. Год они там прожили, потом появилась семья из Испании, которая забрала их к себе. Два года эта семья писала бабушке, присылала фотографии внуков, но долгое время от них нет известий. Фактически бабушка потеряла связь с внуками. Мы, конечно, не могли остаться равнодушными, и она в конце марта поедет в Испанию. Историю эту я рассказал, потому что важен сам факт: мы не можем своих детей даже при наличии родственников усыновить или удочерить. Этим вопросом никто не занимается.

– Не получится ли так, что мы остановимся на половинчатом решении проблемы, как это часто бывает. Приняли "закон Димы Яковлева" и благополучно продолжили содержать детские дома, вместо того чтобы отдать эти деньги в семьи, готовые взять к себе ребенка?

– Тема давно обсуждается, но забывать ее нельзя. Я считаю, что необходимо создать отдельный орган, который будет объединять в себе полномочия министерства образования и министерства социального развития по вопросам семьи, демографии и молодежной политики. Сейчас у нас семь нянек: есть огромное количество учреждений и организаций, которые занимаются вопросами приемных детей, детей-сирот, а реально ответственности никто не несет. Вообще, в стране возник кризис управления, государство не может грамотно распорядиться тем потенциалом, который у него есть. Самая глобальная проблема – коррупция, которая проела все сферы. Когда мы преодолеем этот краеугольный камень, то у нас всё будет: хорошие врачи, учителя, полицейские, судьи и т.д.

– Вера в победу над коррупцией мне напоминает лозунг о закате капитализма. Коррупция как была, так и будет. Мне кажется, нет политической воли для того, чтобы ее, по крайней мере, хоть как-то укротить.

– Совершенно верно. Но бороться с коррупцией, мне кажется, достаточно просто. Существуют несложные технические шаги, которые могут быть сделаны в течение года и которые наполовину снизят коррупциогенность. К примеру, перевод всех крупных покупок в безналичный расчет через пластиковые карты.

– Вот банки обрадуются!

– Банки обрадуются, но в то же время государство получит серьезный инструмент для отслеживания незаконных доходов. Учитывая степень развития электроники и информационных баз, это все легко будет сделать. Когда прокурор с доходом в пятьдесят тысяч рублей приобретает автомобиль за семь миллионов рублей, возникает вопрос, откуда эти деньги?

Дефицит олигархов

– Насколько мне известно, один член ЛДПР, о котором мы уже говорили, Игорь Лебедев все-таки не поддержал "закон Димы Яковлева" и даже удалился с заседания парламента, забрав с собой карточку для голосования, чтобы за него не проголосовали его же партийцы. Это действительно так?

– Вы можете эту информацию подтвердить или опровергнуть легко – на сайте Государственной думы есть все сведения, которые касаются каждого депутата и его работы в рамках парламента.

– В ЛДПР есть внутренние противоречия, насколько она вообще сплоченная?

– Что касается противоречий внутри партии, то у нас классический демократический централизм. Мы достаточно горячо обсуждаем на заседаниях фракции те вопросы, которые затем выносятся на пленарные заседания, принимаем решение: поддерживать или голосовать против. Если фракционное решение принято, то все депутаты должны ему подчиниться.

– Неужели вы согласны со всеми предложениями, заявлениями, инициативами как партии в целом, так и ее лидера? Многие из них неоднозначно воспринимаются общественностью. Например, одно из последних предложений Владимира Вольфовича о замене всех, даже ставших широкоупотребимыми, иностранных слов российскими аналогами. На мой взгляд, язык – это живой организм, который способен самоочищаться от всего ненужного и приносного. Разве его можно регулировать сверху, какими-то политическими методами?

– То, как заявил об этой проблеме Жириновский, – это способ привлечь к ней внимание общества. Мы понимаем, что этот закон не будет принят просто потому, что те законы, которые вносит оппозиция, не принимаются априори. Но Владимир Вольфович говорит абсолютно правильно, у нас есть своя история, свой язык, который мы должны сохранить. Он говорит: давайте вспомним исконные слова. Конечно, противоречия есть. Мы все живые люди, воспитывались в разных условиях, у каждого свои жизненные приоритеты, каждый по-разному пришел в политику, в Госдуму, поэтому не может быть одинаковых мнений по всем вопросам. Но мы в какой-то степени солдаты партии. Только высокоорганизованная структура может добиться высоких результатов. Основная цель у любой политической силы – завоевание власти. Это равносильно войне, а на войне побеждают наиболее организованные. Нельзя раскачивать ситуацию внутри партии, как это делают справедливороссы, нельзя разбиваться на какие-то группировки, центры влияния, иначе всю политическую организацию ждет крах.

– Если попробовать переложить это на сегодняшнюю ситуацию в Госдуме, то, может быть, и хорошо, что там сейчас есть единство мнений, может, и в парламенте не надо раскачивать лодку?

– Нет, это разные армии. В парламенте как раз нужно раскачивать, за счет этого мы и достигаем поставленных целей.

– К чему, на ваш взгляд, приведет новый закон о выборах, по которому они вновь будут проводиться по смешанной системе?

– В парламенте сохранится контроль за одной партией, за одной силой, которая будет владеть административным ресурсом.

– Количество партий в Госдуме не прибавится?

– Может, и прибавится, но от этого ничего не изменится. В одномандатных округах будут побеждать те, у кого есть огромные финансы, представители естественных монополий и раскрученные личности, которые к политике никакого отношения не имеют: певцы, фигуристы, артисты и т.д. Я считаю, что сегодня для страны возвращение к смешанной выборной системе – это шаг назад. Вряд ли кто-то из новичков "выстрелит" и наберет сразу много процентов голосов избирателей, они просто будут размазывать наш электорат. Выборы по одномандатным округам дадут возможность партии власти через одномандатников увеличить свою фракцию. После того, как избирательная кампания будет признана состоявшейся, одномандатники плавно вольются в "Единую Россию". Может быть, партия власти к тому времени будет уже по-другому называться, например, "Народный фронт".

ЛДПР в этой ситуации будет испытывать достаточно серьезные проблемы, потому что в наших списках не осталось олигархов, у нас вполне народная партия, которая представляет, как мне кажется, средний класс и ориентирована на обычного человека. Электоральная база ЛДПР сегодня – это самодостаточный человек, в большинстве случаев это мужчина среднего возраста, который имеет свой бизнес или трудится на частном предприятии.

У нас сегодня любой оппозиционный политик, который как-то начинает активизироваться, автоматически становится предметом пристального внимания. Все нацелено на то, чтобы не дать ему поднять голову, чтобы он не стал медийным, публичным, а если стал – предложить какие-то условия, чтобы он перешел в другую партию.

– Вам не предлагали?

– Предлагали. Я сказал, что скорее они будут стоять в очередь в ЛДПР, чем я пойду в "Единую Россию". Сейчас у нас в нескольких регионах происходит смена координаторов. Представители околовластных структур уже предлагают нашим потенциальным координаторам какие-то преференции, льготы, квартиры, чтобы они были лояльными. Но для нас-то как раз совесть и честь – те понятия, которые не продаются за 30 сребреников.

– С другой стороны, у ЛДПР слава партии, лояльной "Единой России". Об этом много говорят.

– Это желание нивелировать возможности, имидж партии ЛДПР как таковой. Кто обычно пускает такие слухи в медийное пространство? Тролли. Именно от них и звучат заявления о продажности ЛДПР. Я могу сказать, что мне никто из "Единой России" указания не дает. То же самое может заявить любой депутат, который представлен в нашей фракции. Там, где на самом деле есть смысл голосовать так же, как "Единая Россия", мы голосуем "за", там, где есть разночтения, как по "Росфинагентству", мы голосуем "против".

– Как вы считаете, Рашкин займет место Зюганова на посту общероссийского лидера КПРФ, он все-таки приближается к этой вожделенной цели?

– Я, как уроженец Саратовской области, не возражал бы против этого.

– У вас есть такие амбиции, вы хотите возглавить ЛДПР?

– Я пока слишком молод, всего три года в политике, мне еще рано об этом думать. В "Единой России" у нас уже есть уроженец Саратовской области, который сейчас входит в тройку самых влиятельных политиков страны, вполне возможно, что и в КПРФ будет, и в ЛДПР лет через десять, возможно, появится. Область от этого только выиграет.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно