Еще раз о пресс-слугах

Депутат Госдумы от фракции ЛДПР с говорящей фамилией Деньгин предложил недавно своим коллегам рассмотреть возможность применения административного наказания к недобросовестным работникам пресс-служб федеральных органов власти. А то некоторые пресс-секретари не отвечают на письменные запросы журналистов в рамках законодательства. Деньгин говорит, что необходимо вводить штрафные санкции.

С другой стороны, на прошлой неделе региональное минпечати предложило журналистам саратовских СМИ поучаствовать в Дне дублера и самим убедиться: так ли уж легок хлеб пресс-секретарей всяких министерств и ведомств? Корреспонденту ИА "Взгляд-инфо" досталось место в пресс-службе комитета по общественным связям и национальной политике. Честно говоря, проведя там полдня, наша журналистка вернулась к напряженной работе на сайте даже слегка отдохнувшей.   

А впрочем, тоже люди, ругать мы их не будем

Претензий к пресс-службам у журналистов море, но не подпевать же среднестатистическому депутату Госдумы, которого трудно заподозрить в стремлении помочь представителю СМИ да и просто человеку. С чего бы это? Потому из принципа хочется вступиться за наших коллег-пограничников.

Ну а как еще обозначить характер деятельности работника пресс-службы? С одной стороны он представляет прессу, с другой – находится на службе. То есть разрывается между умными и красивыми. А на поперечном шпагате не то что работать, на нем и книжку читать трудно.

Почему собственно возникает конфликт между журналистом и работником пресс-службы? По мнению большинства пресс-службистов, представители СМИ – это такие специальные люди, которые априори должны писать об их шефе хорошо. Потому что если журналисты станут писать плохо, шефа могут уволить, и тогда новый начальник наберет новую пресс-службу. Соответственно, смишнику, который задает неприятные вопросы и пишет гадости, допуск к телу должен быть закрыт. Разве это не правильно?

А по мнению журналиста, пресс-служба – это способ коммуникации. Посредник между говорящей головой и СМИ. То есть орган сугубо вспомогательный, чья обязанность – делать коммуникации более комфортными. Нужно чтобы пресса и говорящая голова пересекались тогда, когда это всем удобно – раз, когда это срочно нужно говорящей голове – два, когда это срочно нужно прессе – три.

На деле зачастую происходит иначе. Говорящая голова не хочет быть говорящей, поскольку ситуация, в которой ее принуждают к разговору, голове не приятна. И тогда пресс-служба вынуждена прятать шефа и врать журналистам, что того срочно куда-то вызвали. Опытные службисты идут еще дальше. Они полагают, что прекрасно знают своего непосредственного руководителя, знают, что может его порадовать или расстроить. И потому от негатива старательно оберегают. То есть он, может, и не знает, что его нет на рабочем месте, он, может, и не просил так отвечать. Но шлагбаум опустился.

Помните женщину, которая довольно долго отвечала за доступ к отцам города? Кажется, при Сомове. Забыл я ее фамилию. Так вот она себя видела исключительно телохранителем. Доводилось наблюдать, как она грудью вставала между кабинетом начальника и толпой просителей-скандалистов и увлекала их в свой кабинет. Дабы объяснить, что к шефу нужно подходить в строго определенный день и с подветренной стороны. При этом Сомов однажды вышел из кабинета (случайно), телохранителя подвинул и за пять минут решил вопрос. Было такое, чего вы смеетесь.

Бабка из регистратуры

Многие журналисты, жалующиеся на пресс-службы, упускают из вида еще один важный психологический момент. Не надо забывать, что руководитель пресс-службы – какой-никакой, а начальник. Не в прямом смысле, а как бы это сказать… ну, человек при власти. То есть когда ты ему звонишь, ты ему не нужен. Ты отвлекаешь его от социальных сетей или танковых баталий, чашки кофе или обсуждения вчерашней серии из очередного медицинского "мыла", где дефибриллятором орудуют чаще, чем вилкой.

Многие наши соотечественники (работники пресс-служб – не исключение) уверены, что присутствовать на рабочем месте – уже большая часть дела. И в принципе та зарплата, которую платят, соответствует именно безотлучному нахождению на работе. Когда же просят взять комментарий или отнести телефонную трубку медийному персонажу, это воспринимается как просьба сверх того, что оплачено. Потому нескрываемое раздражение в голосе – не просто нормально. Если этого нет, впору заподозрить, что твой звонок очень в кон говорящей голове.

Я хочу сказать, что журналист сам не прав, когда звонит с какой-либо просьбой, и в голосе его проскальзывает раздражение. Просящий всегда стоит на ступеньку ниже того, у кого просит. Любая бабка из регистратуры поликлиники чувствует свою власть и применяет ее по своему усмотрению. Она может записать или не записать к врачу, она может быстро найти вашу карточку, а может не найти ее вовсе. А если вы станете общаться на повышенных тонах, то даже искать не станет.

Так почему гораздо более интеллигентные формы отказа из уст работников пресс-служб журналистами воспринимаются так болезненно?

Лекарство от "недоступности"

Немного отвлекусь и расскажу об одном неплохом способе профилактики информационной закрытости. Несколько лет назад в правительстве области проходило одно мероприятие, которое должно было плавно перетечь в другое. Мне интереснее было второе. Ради него я отсидел первую, скучную часть. Но тут выяснилось, что на втором мероприятии (с участием общественности) присутствие прессы не предусматривалось.

Журналисты были недовольны, их выгоняли с тусовки, на которой ничего секретного не могло быть в принципе. Выходили раздраженные. А я был доволен. Потому что сразу решил, что все равно буду писать о втором мероприятии. И такой пурги нагнал! Дескать, передрались все, этот того за ногу укусил, тот тому пиджак порвал. В конце оговорился, что это моя версия. А почему версия? Да потому что прессу выгнали.

На следующий день позвонил министр и сказал, что я правильно все написал. Потому что он никаких указаний выгонять прессу не давал.

Я не скажу, что после этого что-то поменялось к лучшему. Я просто думаю, что если это взять за правило – ну, домысливать что-либо за чиновника или силовика, отказавшегося давать комментарий, – то, может, они придут к мысли, что правильнее все-таки общаться с прессой. А не читать дикости о том, что мог бы сказать такой-то.

Самые понимающие в мире!

Лучшие работники пресс-служб – это те, с кем установились хорошие человеческие отношения. Эти самые отношения не дают больше информации. Но они позволяют входить в положение человека, обслуживающего интересы власти. Потому что в неофициальной беседе он обязательно намекнет. Понимаешь, старик, ну боится он прессы. Или – знаешь, она сейчас совершенно не хочет светиться. Это ж все "оттуда" идет. И глазами так – у-у-у. Амор, в смысле. Ко всему тому, что приходит "оттуда".

В большинстве случаев журналист вполне удовлетворяется таким объяснением. Все мы по земле ходим и знаем, что и как устроено. Мы понимаем политиков, которые не все могут сказать, но очень смелы в беседах не для прессы. Отлично понимаем врачей и учителей, которые ненавидят эту партию, но постоянно за нее голосуют. Понимаем бизнесменов, которые уходят от уплаты налогов, потому что если они все заплатят, им придется закрыться. Журналисты – самые понимающие люди на земле!

И это еще один довод в пользу того, что если товарищ перекрылся, черт с ним, мы все объясним своими словами.

Слабое звено

Ну и вернемся к инициативе депутата Госдумы. Штрафовать работников пресс-служб абсурдно, поскольку в большинстве случаев, нарушая нормы Закона о СМИ, они лишь выполняют волю своего сюзерена. Единицы лютуют по своей воле и по собственному разумению, выдавая информацию в СМИ сообразно собственным симпатиям и антипатиям. Вот такого проштрафившегося представителя пресс-службы нужно выключать из информационной цепочки. Хотя бы на время. Дисквалификация на месяц, на два месяца. Помните, кто пострадал больше всех, когда инженер Полесов разобрал ворота? Дворник, который потерял свой еженощный заработок. Вот на месяц разобрать, пусть помыкаются…

Интересно, что в самом правительстве и придумали, как нужно бороться с недоступностью человека, который очень нужен, но по каким-либо причинам, включая нерадивость и саботаж работников пресс-службы, регулярно недосягаем. Помните, Алексей Данилов велел всем главным врачам саратовских больниц обнародовать номер своего мобильного телефона, дабы больные могли звонить ему по ночам и выражать сомнения относительно правильности их лечения? Вот и здесь так надо. Разве станем мы при наличии телефона ответственного лица названивать в пресс-службу?

Даешь мобильные всех сильных мира сего! Чего бояться-то? Что пьяный журналист позвонит как-нибудь вечером целому министру или депутату? Ха! Можно подумать, они нам не звонят…

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно