Отпустите своих призраков!

Фееричный взлет доллара в дуэте с евро обрушил не только рубль. Уровень психологической стабильности россиян, и без того не слишком высокий, резко пополз вниз вместе с основными индексами. Страх, тревога, предчувствие депрессии… Как сохранить душевное здоровье в период кризиса и не поддаться бесконтрольной панике? Может ли общество пережить период экономического упадка без психологических потерь или потери неизбежны? По чьей психике кризис бьет сильнее и как к нему адаптироваться?

Корреспондент ИА "Взгляд-инфо" внимательно выслушал мнение доктора психологических наук, завкафедрой психологии личности факультета психологии СГУ, специалиста в области стресса и экстремальных ситуаций Елены РЯГУЗОВОЙ.

Когда будущее туманно

– Елена Владимировна, каждый новый день готовит нам неприятные сюрпризы, в магазинах растут цены. В транспорте и на улице люди все чаще возмущаются, растет недовольство. К чему может привести такой уровень общественной агрессии?

– Повышение уровня общественной агрессивности характерно не только для России. В любом современном обществе происходят процессы глобализации, информатизации, появляется больше стрессоров, которые приводят к агрессивности человека. Тот же Брейвик, который стрелял в безоружных людей, или подросток, расстрелявший 26 человек в школе штата Коннектикут – все это реалии сегодняшнего дня. Таких примеров очень много в абсолютно благополучных странах. И Россия – не исключение.

Но кроме этого общего уровня агрессивности есть и наши местные обстоятельства. Я живой человек и захожу в близлежащие магазины, но я пока не видела пустых полок и сумасшедших людей, которые все сметают, покупают по десять телевизоров, как это показывают в телерепортажах. Но эффект заражения и подражания, безусловно, есть. И вместе со слухами, которые распространяются, это может привести к тому, что называется общественной паникой. У людей появляется неуверенность в завтрашнем дне, рушатся надежды и ожидания, нет возможности прогнозировать свое будущее. Вот это очень серьезно фрустрирует, или, иными словами, блокирует наши базовые потребности и направляет их в деструктивное русло. Мы же каким-то образом предполагаем, что с нами будет завтра, выстраиваем стратегию нашей жизни – для себя, своих близких. А неопределенность рождает стресс, и иногда очень серьезный.

– И что с этим чувством неопределенности делать? Как адаптироваться? От чего зависит способность человека приспосабливаться к любой, самой стрессовой ситуации?

– Стресс это и есть адаптивная реакция, он позволяет мобилизировать все резервы организма на борьбу с теми требованиями, которые превышают привычные возможности человека. Поэтому стресс считается в науке позитивным явлением, без стресса, по большому счету, сама жизнь невозможна. Просто стресс бывает разным. Есть понятие психологический стресс. Его испытывает девушка, выходя замуж, но это не значит, что не нужно выходить замуж. Или экзамен – тоже стресс, но мы его сдаем, чтобы как-то вырасти и что-то изменить в своей жизни.

Но, наряду с психологическим, есть психический и травматический стресс. Есть посттравматическое стрессовое расстройство, которое деструктивно, вредит организму. Как не довести себя до этого состояния, во многом зависит от самого человека. Я считаю, что каждый человек – автор и главное действующее лицо собственной жизни, и в его силах расставить приоритеты.

Если от тебя не зависит курс доллара, не нужно каждые пять минут смотреть, как он повышается и как падает, и пересчитывать, сколько денег у тебя еще есть. Зачем? Если ты работаешь на финансовом рынке, и это входит в твои обязанности, ты должен это делать. Но если ты обычный человек и у тебя из накоплений пять тысяч долларов, евро или чего-то еще – зачем? Бывает, что у человека нет накоплений, но он каждые пять минут смотрит и радуется, кто сколько потерял. Это тоже ненужные вещи.

– А если человек не смотрит на курс, чужим потерям не радуется, но он просто волнуется и понимает: завтра его небольшой зарплаты может не хватить на то, чтобы содержать себя и семью?

– Мы говорим с вами об экономическом кризисе – конечно, это очень серьезная вещь. Я не говорю, что не нужно ничего смотреть и жить в своем мирке и радоваться, что у тебя еще чего-то там хватает… Конечно, это не так. Но нужно понимать, что любой кризис – это, с одной стороны, опасность, а с другой стороны,  возможность. Кстати, китайский иероглиф "кризис" как раз из двух частей состоит: и опасность, и возможность. В развитии личности есть период, когда ничего особенного не происходит, просто идет равномерное развитие, и есть критический период, когда происходит скачок. И в обществе точно так же.

Тот кризис, экономический и политический, который сейчас у нас есть, он не вчера появился. Вся наша экономика способствовала тому, что это должно было произойти. Я думаю, что главный фактор – зависимость от нефти. Санкции и их негативное влияние – это понятно, но наша экономика когда-то должна была перестроиться. Сейчас наложилось несколько таких факторов, но дальше, я уверена, будет лучше.

Жизнестойкость: плюс или минус?

– Почему вы так думаете?

– Вы знаете, у меня позитивной настрой, я оптимист по жизни и на самом деле верю, что наше правительство осуществляет продуманные меры, не спонтанно их принимает, что там работает команда профессионалов. Любой кризис – это временное явление. И я не считаю, что происходит что-то катастрофическое. Нет третьей мировой войны, которая, судя по ситуации в мире, вполне могла бы быть. Но ее нет, и слава Богу. И я на самом деле верю, что будут приняты меры, чтобы эту кризисную ситуацию разрешить и с ней совладать. Конечно, рубль уже не опустится до прежнего уровня, но коллапса не произойдет.

– Вы действительно оптимист. Но давайте еще о борьбе с общественной паникой. Что делать, чтобы сохранить спокойствие? Вставать утром и каким-то образом настраивать себя на позитивный лад? Заниматься аутотренингом? Медитировать? Просто держать себя в руках?

– Вы перечислили часть психологических приемов, которые, безусловно, полезны и нужны. Но трудно дать какой-то один практический совет или рецепт для всех. Они могут быть разными. Для кого-то подходят физические упражнения, для других – направленная визуализация или позитивный настрой. Каждый выбирает сам. Нельзя сказать, что каждый должен встать утром, подышать, посчитать до десяти, представить себе что-нибудь хорошее, светлое и пойти на работу.

Как не поддаться панике, это от человека зависит. Человек, который очень тревожный, он, безусловно, будет поддаваться этой панике в первую очередь, будет разрушать себя и других. Потому его психика все время функционирует на очень высоком уровне. Но психика не может долго так функционировать, она должна хотя бы иногда спускаться на равновесный уровень, должен быть какой-то выход.

Есть и иные качества – стрессоустойчивость, нервно-психическая устойчивость, жизнестойкость, и все эти вещи можно в себе развивать. Развивать в себе систему убеждений: я справлюсь, я смогу, я выживу. Очень большую роль играет социальная референтность человека, когда ты понимаешь, что значим для других людей, не только для себя самого. Ты выживаешь, потому что тебя ждут другие люди, ты нужен им, и ты показываешь им пример.

– Есть мнение, что как раз по причине вот этой самой жизнестойкости и терпеливости русского народа мы никогда не будем жить лучше. Есть даже такая русская поговорка: "не жили хорошо, нечего и начинать". Как, на ваш взгляд, она характеризует национальное самосознание?

– На самом деле я и сама очень люблю пословицы и поговорки, у меня даже есть несколько научных работ, где они анализируются. Но по одной поговорке невозможно делать выводы о национальном характере.

– Вы не считаете, что русский народ – инертный?

– Нет, я так не считаю. Что это за определение – "русский народ инертный"? Вы инертный человек? Нет, вы очень активный, вы активно работаете, у вас есть жизненная позиция. И у меня есть, и у моих знакомых. Как представителю русского народа мне кажется, что это очень неправильное и голословное обвинение. Докажите, что это так. У нас много проблем – я не спорю с этим. У нас своеобразный менталитет, в котором многое намешано, и есть разные слои общества, и даже разные субкультуры – это, безусловно, так, потому что нас очень много. Но вот так объединять всех в кучу и говорить, что 80% населения страны некритично, неадекватно относится к жизни – мне кажется, это неправильно.

Счастье – в Панаме

– Нас много, мы разные, и в последнее время эта разность усугубляется еще и политическим расколом. Люди разобщены, иногда – до открытой враждебности. Можно ли этот раскол преодолеть?

– Думаю, что одними психологическими методами это сделать невозможно. Если власть будет принимать конструктивные решения, эти решения приведут к повышению уровня жизни, уверенности в завтрашнем дне, к ощущению субъективной безопасности, я даже не говорю про благополучие, – безопасности. Если предоставлять возможности самовыражения, самореализации, демократических свобод, то, мне кажется, в этом случае будет примирение. Если это будет так, не придется всех успокаивать и говорить, что все хорошо, что мы сами держим сбережения в рублях, что мы все в одной лодке и т.д. Но я не думаю, что это быстрый процесс.

Ну а то, что в обществе есть разные группы, есть инакомыслящие, я в этом тоже не вижу ничего плохого. Это тоже некое развитие. В любом обществе должны быть бунтари, несогласные, которые расшатывают определенные стереотипы, которые существуют для того, чтобы общество росло. Если бы все были согласны и все голосовали "за", мне кажется, это был бы регресс общества, а не его эволюция.

– Всегда ли душевное благополучие зависит от благополучия материального?

– Не зависит. В 2014 году были проведены исследования: какая страна является самой благополучной с точки зрения субъективного благополучия населения. Знаете, какая? Панама! А у них ВВП вообще не поднимается выше смешного уровня. Но да, в то же время в богатых англоязычных странах уровень удовлетворенности выше, чем в странах бывшего СССР. В период кризиса среднего возраста – лет около 40 – он падает, а потом снова поднимается. И остается высоким, в том числе у пожилых людей. У нас же уровень субъективного благополучия с возрастом падает и больше не поднимается.

– По чьей психике кризис обычно бьет больнее – того, кому нечего терять и кто едва сводит концы с концами, или того, кто рискует многим?

– Трудный вопрос. Мне кажется, что и по той, и по другой психике одинаково больно бьет. Здесь дело не в цене этой потери, а в тех возможностях, которые при этом теряются. И у тех, и у других есть свои ожидания от жизни, свои потребности, некая вера и прогноз своего развития, и лишаться всего этого одинаково трудно и тем, и другим.

– А если рассуждать в масштабах страны, какому обществу легче пережить экономический удар: привыкшему жить хорошо на протяжении десятилетий или даже столетий и вдруг зажившему плохо или тому, у которого кризисы вошли в привычку?

– Согласно классификации профессора Мичиганского университета Рональда Инглхарта, есть общества, в которых главными являются ценности самовыражения. Это те ценности, которые доминируют сегодня в Западной Европе, в тех странах, которые достигли достаточно высокого уровня благополучия. И есть ценности, которые связаны с выживанием человека. И, к сожалению, в нашей стране складывается так: мы только-только начинаем выходить на ценности самовыражения, как что-то происходит, и мы опять думаем просто о выживании, как свести концы с концами.

Экономическое развитие не напрямую связано со стрессом – на Западе тоже есть свои стрессы. Я десять дней назад вернулась со стажировки из Германии. Одним из первых наших посещений была Европейская академия психосоциального здоровья, где готовят специалистов по работе с людьми, у которых есть в этой сфере определенные нарушения. У них тоже есть проблемы, просто они другие.

– Люди в России говорят: нам бы их проблемы…

– Чтобы их проблемы стали нашими, мы должны определенным образом выстраивать свою жизнь. Тот уровень бытовой культуры, который у них существует, – это же диву даешься. То, как это все устроено для человека, чтобы ему было удобно, хорошо. У нас же порой просто невозможно ходить по улице, потому что скользко, не говоря о чем-то другом.

– Что в Германии говорят о России? Довелось ли вам наблюдать антироссийские настроения?

– Нет, вы знаете, мы ездили большой университетской делегацией, чтобы познакомиться с системой высшего образования в Германии. Были в университетах в Дюссельдорфе, Кельне. Очень доброжелательно все настроены. Более того, у нас был один из немецких профессоров, который сказал, что поддерживает Россию даже в вопросах Крыма. Мы не разговаривали на эти темы, но по тому, как они к нам относились, было видно, что они очень заинтересованы и доброжелательны. Нас везде узнавали, в кафе, куда мы заходили ужинать, нам сразу принесли меню на русском языке.

Надежда на близкий круг

– Елена Владимировна, а может ли общество пережить период экономического упадка без психологических потерь или потери обязательно будут?

– Несмотря на то, что я оптимист, я и реалист тоже: конечно, нет. Потери будут. Но это тоже будет у всех по-разному. Кризис невозможно пережить без потерь, потому что, отказываясь от одного, ты переформатируешь свою жизнь под другое и при этом теряешь третье. У кого-то это может быть сломанная карьера, сломанная жизнь. Это возможно, к сожалению.

– Все, кто уже переживал резкое падение уровня жизни, запоминают это очень надолго. А как это сказывается на памяти национальной, общественной? Может быть, генетической?

– В генетической сомневаюсь, это нужно научно доказывать, но то, что это остается в социальной памяти, – безусловно. И если верить Юнгу, то и в коллективном бессознательном, особенно если это драматическое переживание.

– Это хорошо или плохо?

– Трудно сказать. С одной стороны, плохо, потому что это травматичный опыт, а с другой – хорошо, именно потому, что он есть. И он служит неким предостережением, что так может быть, дает некую готовность. Значит, можно попытаться это как-то предотвращать.

– Как вам кажется, на желание уехать из страны этот кризис повлияет? Будут у нас очередные волны эмиграции?

– Мне кажется, после открытия занавеса возможность пожить за границей предоставляется кому угодно, для этого не нужно "эмигрировать". Каждый может поехать, пожить, поработать.

А вообще нас там тоже не очень ждут. Мы в Германии общались с теми, кто переехал. У нас была гид русскоговорящая, кандидат психологических наук из Белоруссии, уехала 20 лет назад, но ни ее диплом, ни степень – ничего не подтвердили. Она просто поставила крест на карьере и работает гидом. Да, может, уровень благополучия там выше, но готов ли человек снизить притязания и работать на той работе, на которую на родине никогда бы не пошел?

– Впереди новогодние каникулы. На ваши личные планы кризис как-то повлиял? Уже пришлось от чего-то отказаться?

– Мы собирались ехать за границу и пока не отказались до конца от этой идеи. Но уже некие альтернативные варианты есть, так что я и в этом не вижу какой-то страшной проблемы. Мы часто слишком много беспокоимся о том, что будет потом. И начинаем переживать это состояние сейчас. А этого "потом" может и не быть, или оно может быть другим, а мы начинаем заранее болеть этими призраками. Вместо того чтобы жить здесь и сейчас и готовиться к Новому году, который все равно будет, несмотря ни на что, и который можно сделать радостным событием – и для ребенка, и для всех своих близких. Можно не делать умопомрачительный стол, но это же праздник! И он не связан с какими-то запредельными затратами, он больше связан с затратами эмоциональными, со способностью и желанием радовать себя и других.

У русского народа всегда есть надежда, что Новый год принесет новые перемены и все изменится. Мы всегда и тост поднимаем за то, чтобы все плохое оставить в старом году. Мне кажется, что это тоже один из таких "приемов". И если вы чаще будете организовывать для своих родственников, близких и знакомых какие-то маленькие праздники, не связанные с большими материальными затратами, то и в их, и в вашей жизни положительного и радостного будет больше.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно