Оперативник Павел Горнаев: «Мой приговор – это просто абсурд!»

Наша жизнь устроена так, что за пороки системы, на которые государство подчас смотрит сквозь пальцы, отвечать порой приходится тому, на кого одним из этих пальцев покажут. Не исключено, что именно в таком положении оказался бывший сотрудник саратовского уголовного розыска Павел Горнаев, осужденный Кировским районным судом на четыре года за превышение должностных полномочий. В расследовании "Призрак опера"  мы подробно расследовали дело Горнаева и пришли к выводу, что вопросов в нем по-прежнему больше, чем ответов. Мы также обещали опубликовать интервью с осужденным оперативником, чтобы дать возможность читателям услышать обо всем из первых уст.

Наша беседа состоялась в СИЗО № 1 в ходе проверки Общественной наблюдательной комиссией по Саратовской области (ОНК) условий содержания заключенных. Мы встретились в комнате для следственных действий, где Павел Горнаев беседовал со своим адвокатом Борисом Козловским и где из предметов "интерьера" – лишь маленький стол для записей да две прикрученных к полу табуретки…

Павел Горнаев прибыл в сопровождении конвоя и поначалу, видимо, как человек, еще не привыкший к заключению, собрался было проследовать к столу, но конвоир тут же "перенаправил" его в крошечную зарешеченную клетку, где бывший сотрудник саратовской "Кобры" и простоял на протяжении беседы.  

Небольшого роста и спортивного телосложения, Горнаев производит впечатление еще очень молодого человека. О приключившейся с ним беде (именно так сам опер и его родственники оценивают случившееся) Павел рассказывал по-юношески пылко и эмоционально, держа в руках приговор и ссылаясь на отдельные, наиболее вопиющие, с его точки зрения, и не доказанные эпизоды.

Напомним, что свою вину в избиении 33-летнего Гаспара Габриеляна, пойманного им в составе оперативной группы и осужденного впоследствии на три года за кражу, Горнаев на суде не признал и сейчас, спустя два с половиной месяца, продолжает отрицать причастность к вмененному ему преступлению.

Общение через решетку – не самый удобный способ узнать человека, но по тому, как вел себя Павел и как он говорил, было видно, что даже после приговора суда, который, напомним, пока еще не вступил в законную силу, он не потерял надежды доказать свою правоту. Если не суду, то, по крайней мере, миру…

Тащили золото и пылесосы

– Павел, признаюсь, предъявленное вам обвинение, несмотря на его очевидную даже для стороннего наблюдателя недоказанность, делают мою журналистскую задачу сложной.  По моему субъективному впечатлению, описанные в приговоре пытки трудно придумать…

– Вы прямо как ФСБ – сразу с обвинений… Как сотрудник уголовного розыска могу вам сказать: вы даже не представляете, что можно придумать и что придумывают воры-рецидивисты, когда хотят уйти от уголовной ответственности…

– Но Гаспар Габриелян, насколько я знаю, не был рецидивистом…

– Формально – да, но на деле он промышлял воровством уже давно. Почитайте его историю – там такое криминальное чтиво!

Первый раз мы поймали его, когда он воровал деньги из игровых автоматов, но уголовное дело закрыли за примирением сторон, Габриелян возместил хозяину ущерб и был освобожден от уголовной ответственности по нереабилитирующим обстоятельствам. Это был 2014 год.

Примерно с мая 2015 года в Саратове началась новая серия краж, все они совершались аналогичным способом – воры отжимали профиль пластикового окна на первых этажах многоэтажных жилых домов и выносили все, что можно было вынести: деньги, телевизоры, ювелирные украшения, бытовую технику – вплоть до обогревателей и пылесосов. И поскольку по квалифицирующим признакам кражи были идентичны – следы обуви, следы отжима, – уже к концу мая сотрудники угрозыска установили круг лиц, возможно, причастных к совершению этих преступлений.

– Вы знаете, а я помню это время – у нашей сотрудницы воры тогда золотые украшения из дома вытащили, залезли в окно на первом этаже, пока никого не было. Мы еще тогда гадали: как же им это удается? Вроде многоквартирный дом, люди вокруг…

– Это был период отпусков, преступления совершались в пятницу или субботу, когда люди уезжали на дачи. Сначала прозванивали квартиру через домофон, чтобы убедиться, что жильцы отсутствуют, днем бросали под дверь "маячок" – елочную иголочку, а вечером заходили и смотрели, на месте ли он. Просматривали окна, кто-то из сообщников караулил на улице, другие залезали в квартиру.

– А Габриелян?

– Габриелян как раз и залезал – подходил по габаритам, и свидетель на него показал.

Странность первая. Следы от наручников

– Свидетель – единственное доказательство? Насколько я знаю, Габриелян считает себя невиновным. Он утверждал, что признание вины вы из него выбили… 

– Доказательств более чем достаточно. Мы разрабатывали эту группу с мая по октябрь 2015-го и лишь 15 октября взяли всех – самого Габриеляна, его брата Гарика, Белозора, Беляева и других. На тот момент было наработано достаточно информации, чтобы следствие могло доказать их вину и чтобы их действия были квалифицированы как организованная преступная группа. Дело было на контроле у Аренина (Сергей Аренин – начальник ГУ МВД по Саратовской области. – Ред.), в задержании были задействованы сотрудники СОБРа (осуществляли силовую поддержку), ОБОПа, городского управления – всего порядка 70 человек только сотрудников полиции.

Я Габриеляна не задерживал, я задерживал Лункина, а Габриеляна задерживали сотрудники СОБРа и ОБОПа. Именно собровец надел на Габриеляна наручники, в которых он был доставлен к нам в отдел, возможно, уже со следами на руках. Его привод в наручниках подтвердили многие свидетели, даже его жена сказала, что видела из окна, как на него наручники надевают, да и сам он это подтвердил.  Его везли в ИВС в наручниках, потом в ОБОП, следы по-любому должны были остаться! Я себе однажды от нечего делать сам наручники надевал, два раза прокрутил вокруг запястья – следы остались моментально! А уж тем более после таких долгих перевозок! 

Но судья эти следы вменила именно мне.  

Вообще у меня вопросов по приговору огромное количество, и в первую очередь – к следствию. Когда нас допрашивали в декабре 2015 года, следователи даже не написали бумажку начальнику СОБРа с просьбой предоставить список лиц, которые  осуществляли сопровождение. Мы сами нашли этого собровца, он на суде все рассказал, но судья Богданова его показания все равно не учла. И это – только маленький пример. Недоработок у следствия было гораздо больше.

– Но вам вменяются не только следы от наручников…

– Да, еще он сказал, что я бил его по ребрам и удерживал его руки на полу…

Странность вторая. Наличие алиби

 –  Вы утверждаете, что в период времени, когда неизвестные били Габриеляна, вы задерживали Лункина?

– Не совсем так. Задерживали мы их всех одновременно, просто Габриеляна задерживала другая опергруппа. Я был в составе той, что задерживала Лункина. Мы взяли этого Лункина в фитнес-клубе, привезли в отдел. После этого я разговаривал с Акоповым, еще одним фигурантом, которого задерживал мой коллега Комарович. Потом Акопова увели, а я пошел к своему начальнику Дмитрию Александровичу Тютину, сейчас он начальник уголовного розыска города Саратова, а тогда был замначальника областного отдела. И он мне дал задание заниматься Белозором – еще одним напарником Габриеляна, который был у нас на тот момент основным фигурантом. И после этого я примерно полтора часа занимался Белозором.

На предварительном следствии Тютин подтвердил, что когда Габриеляна допрашивали в одном кабинете, я допрашивал Белозора в другом, но на суде его показания отмели. Да что там Тютин! Сам Белозор на следствии показал, что я работал в этот период именно с ним! Но ему суд тоже не поверил, хотя он подельник Габриеляна! Какой ему смысл вступать со мной в сговор?!  

О том, что меня не было при допросе Габриеляна, говорили и другие оперативники – всего человек тридцать! Но суд сослался на то, что мои сослуживцы приняли версию защиты и покрывают меня, хотя у меня защитник появился только в августе 2016 года, когда мне предъявили обвинение, а до этого я полгода был просто свидетелем, и моим коллегам не нужно было меня покрывать. Их до этого момента десять раз допрашивали, и они просто говорили то, что было.

– Тем не менее, Габриелян утверждал, что именно вы выбивали из него явку с повинной.

– По поводу явки. Скажу как оперативник: брать явку с участника организованной преступной группы – это позорно! Явка предполагает, что преступник сам пришел, постучался в отдел и сказал: ребята, я хочу сознаться в преступлении, совесть меня мучает! Но мы же брали в суде постановление на его задержание, приехали к нему с СОБРом – какая тут явка? Кроме того, при наличии тех наработок, которые у нас были, в ней не было никакого оперативного смысла, на нее даже не было бы мер реагирования – мало ли кто что напишет?!

Вообще, не буду хвалиться, но явки с повинной – это не уровень управления, это территориальные отделы обычно с преступников явки берут. В нашем случае она не сыграла бы роли.

Вот Габриелян говорит, что мы его били за то, что он не сознавался. А Белозор нам вообще ничего не рассказывал! Мы его в тот день даже домой отпустили! А по логике Габриеляна мы его тогда что, вообще должны были убить?

– Вернемся к Белозору. Что вы делали после того, как его допросили?  

– Если верить Габриеляну, его били примерно с 9.30 до 12.30.  Я допрашивал Белозора до 11.30. Потом приехал Волков, и мы с ним, Григорьевым и еще одним собровцем пошли обедать. Все они это впоследствии подтвердили, но суд отсек их показания как недостоверные.  

После обеда мне по просьбе родных надо было съездить в Заводской район, чтобы забрать одну вещь и передать ее. Из столовой я пошел пешком к банкомату, чтобы снять деньги, у меня есть детализация, которую я представлял суду. Потом дошел до машины, которая стояла чуть дальше, и поехал в Заводской. Вернулся в отдел уже после часа, там как раз началась "живая" работа – привезли изъятые телевизоры, началось общение со свидетелями, потерпевшими, потом поехали проводить дополнительные обыски, потом опять вернулись в отдел, и к пяти часам уже следователи стали подъезжать со всех районов.

– Выходит, вы Габриеляна в тот день вообще не видели? 

– Конечно, видел. Первый раз часов в 10, когда забирал Белозора, который после задержания находился в одном с ним кабинете. Этот факт сам Габриелян подтверждает. Второй раз – вечером, когда проверял телевизоры.

На суде куча людей показали, что я не был с Габриеляном. Например, свидетельница Филимонова, которая проходила по делу как продавец краденых телевизоров, подтвердила, что видела меня в другом кабинете, но ее показания тоже отмели. Все показания, которые подтверждают мою невиновность, были судом отметены…

Странность третья. Расплывчатое описание

– Почему на опознании Габриелян показал именно на вас и где все остальные? 

– Начнем с того, что опознание произошло спустя полгода после предполагаемого избиения, до этого шли следственные действия. Габриелян на этом этапе описывал человека с каштановыми волосами, невысокого роста, плотного телосложения и с кобурой – это все, что он мог описать. И хотя под этот портрет может подойти половина нашего отдела, на опознании он вдруг показал на меня. Когда его спросили, как он меня опознал, он сказал – по чертам лица и по телосложению. По каким чертам лица? Какому телосложению? Никаких особых черт он не назвал! А кобура? Это же вообще цирк!

Меня описывают: брюки, олимпийка, джемпер на молнии и из-под джемпера торчит кобура… Вы видели когда-нибудь, чтобы гражданские ходили с кобурой?! Это бред! Я что, и Лункина в фитнес-клуб поехал задерживать "в кобуре"? Только представьте, мы же на задержание в гражданке ездим, "включаем дурачков", чтоб никого не распугать, а не вваливаемся с пистолетами и не кричим – здрасьте, это полиция, где у вас тут Лункин? 

– Ну, может, вы потом кобуру надели…

– А где ж я тогда оставил пистолет? В газельке служебной?

Я пистолет никогда в жизни не носил, потому что хожу в гражданке. Только в институте, когда на стрельбы ходил, пистолет с собой брал.

Все это – бред полный! В заявлении жены Габриеляна моей фамилии вообще нет. Сам Габриелян долгое время отказывался от дачи показаний. Наверное, на тот момент еще не знал, били его или нет, нужно ему все это или не нужно…

– Но зачем ему именно вы? Зачем показывать на того, кого не было?

–  Зачем ему я? Потому что он меня запомнил! Первый раз в 2014 году, когда я допрашивал его в Кировском отделе, выяснял факты по игровым автоматам, его это бесило. Второй раз он меня заметил в 2015 году, когда я проводил оперативные мероприятия – фотографировал его с подельниками на Сакко и Ванцетти и по неосторожности засветился. Раз нарисовался, два нарисовался… Третий раз увидел меня уже в отделе, когда я забирал Белозора. Так почему бы на опознании не ткнуть в знакомое лицо?!  Кого еще он знал так же хорошо, как меня? Никого!

Суд не поверил Белозору, но взял за основу показания Беляева, это лидер их преступной группы, рецидивист. Он сказал, что слышал крики. Все двери открыты, никто ничего не слышал, только один Беляев слышал и на расстоянии понял, что "человеку заткнули рот". Как это, скажите, можно понять? Вот я перестаю разговаривать – мне что, заткнули рот? Ну это бред, дурдом просто!..

– Зачем Габриеляну придумывать и почему на суде он от своих показаний на ваш счет отказался?

– Придумывают обычно в надежде, что суд учтет пытки, поймет и оправдает, а человек избежит уголовной ответственности. Суд не учел и не оправдал – Габриелян отправился сидеть. Какой смысл ему дальше настаивать на своем? Вот и отказался.

Странность четвертая. Отсутствие меры пресечения

– Вы представляли Саратовскую область на всероссийском конкурсе "Лучший по профессии" среди сотрудников угрозыска, когда уже были под следствием, и заняли там третье место. Как такое могло произойти? Разве вам не избиралась мера пресечения?

– Мера пресечения мне не избиралась, потому что ни следственный комитет, ни прокуратура даже предположить не могли, что такое гнилое дело может пройти через суд. Прокурорские и следователи мне лично говорили, что у дела нет перспективы. Если бы перспектива была, мне избрали бы меру пресечения, хотя бы подписку о невыезде. Но следствие не хотело брать на себя обязательств, и я продолжал работать. Если бы я на самом деле тяжкое преступление совершил, они бы меня ограничили, иначе просто не могло быть.  Я еще 17 мая был на работе, а 18-го мы все поехали на суд – я, брат, жена, родители из Балашова приехали. Ехали как на праздник, говорили – наконец-то у тебя сейчас все это закончится…

– А вы верили?

– Я не был уверен.  Я просто старался ничего не показывать, потому что жена была беременная и чтоб родителей не расстраивать.

– А почему вы не верили, если вы невиновны?

– Да потому что система! Если дело завели – значит всё, посадят… Я это просто понимал…

– Из тех, кто вручал вам грамоты, вас кто-то поддержал?

– Меня коллеги поддержали. Я вам больше скажу: меня на работе до сих пор ждут! Меня же не уволили! Мне письма все пишут: мы тебя ждем! У нас сейчас все строго – чуть что, сразу выгонят, уволят, а меня не уволили, потому что все понимают, что я ни в чем не виноват. До сих пор все не верят. Я у трех десятков людей был на глазах в тот день, и все знают, что этого не было. Они говорят суду: этого не было! А суд говорит: а я вам не верю.

– Почему вы пошли работать в уголовный розыск?

– Я в Саратове учился на участкового, а в Нижнем Новгороде в академии начал изучать секретные материалы, так мне это интересно стало! Когда работать начал, мне сказали: так просто преступление не раскрывается, надо чтоб желание было, а у меня было очень много желания, мне хотелось преступление раскрыть, и всё у меня получалось. Всё получалось! И вот конечный результат "за хорошую работу" – сижу в клетке… 

На следствии я все честно рассказал, что я в тот день делал, куда ходил. Я ходил в столовку – там камеры есть, в банкомат, на заправку – там тоже. Что им стоило сделать запрос и видео изъять? В ИВС Габриелян сидел – там двадцать тысяч камер, его завели в кабинет – там три камеры ему в лицо, его полностью всего досматривали и допрашивали. Все побои можно было посмотреть, ничего бы не скрылось!

Странность пятая. Отсутствие видео

– Почему же вы не заявили ходатайство об изъятии этих видеозаписей?

– Потому что в течение полугода меня это все не касалось! Полгода я проходил как свидетель и больше ничего! А когда предъявили обвинение, было уже поздно – срок хранения записей истекает через 20 дней. Следствие не сделало то, что должно было сделать, и я подумал: всё, на прокуратуру и следствие вообще нет никакой надежды, одна надежда – на суд. Я все-таки надеялся на суд – справедливость же какая-то должна быть! Хотя статистику знаю – в России нет оправдательных приговоров. Если бы бумажка из Москвы не пришла, ничего бы этого не было. Меня бы здесь не было!

Вы знаете, что каждый второй преступник от своих показаний отказывается, мол, на него опера и следователи давили? Если бы по каждому второму делу оперов сажали, у нас бы в органах уже никого не осталось…

– Надеетесь ли вы на апелляцию?

– Я надеюсь на справедливость.  Надеюсь на судью, что она во всё вникнет. Просто сопоставит приговор с материалами, этого уже будет достаточно, ведь там всё очевидно!

На мой взгляд, фотографии побитого Габриеляна имеют явные признаки изменения даты.  Сделать фотошоп синяка тоже ничего не стоит. Что касается кабинета на фото, он еще в 2014 году в отдел доставлялся, может, эти фото тогда были сделаны? 

Свидетельница Аршакян, жена его брата, которая в этом деле вообще сбоку припека, говорит, что в декабре видела на Габриеляне шрамы, а эксперт, которая осматривала Габриеляна девятью днями раньше в рамках судмедэкспертизы, написала, что никаких видимых повреждений и их следов на теле, голове и лице нет. Откуда же она через девять дней увидела там шрамы? И таких противоречий в моем деле полно!   

–  Вы разочарованы в своей работе?

– В самом угрозыске я ни капельки не разочарован. Но сейчас, если даст Бог, справедливость будет, восемьдесят процентов, что я в угрозыск не вернусь. Не стоят все мои заслуги, труды того, чтобы сюда попасть и не стоят переживаний моих родных. Система построена так, что я завтра буду ловить преступников, а послезавтра опять сюда попаду. Сколько я их переловил, любой на меня пальцем покажет – и до свидания. Зачем мне это надо? Тем более, у меня ребенок родился. Семья для меня сейчас – самое важное.

Мы учли пожелания руководства СИЗО не фотографировать представителя спецконтингента Горнаева за решеткой, поэтому вынужденно оставляем интервью без сопроводительного фотоматериала.

Благодарим руководство УФСИН Саратовской области и председателя ОНК Владимира Незнамова за помощь в подготовке материала.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно