Пытки бездействием

В понедельник на коллегии Генпрокуратуры РФ, прошедшей с участием президента России Владимира Путина, руководитель надзорного ведомства Игорь Краснов особо остановился на вопросах соблюдения законности в учреждениях УИС. Он упомянул, что после пыточного скандала, в котором фигурировала и саратовская ОТБ-1, была "проведена внеочередная аттестация прокуроров, отвечающих за этот участок работы", и выразил надежду, что "такой встряски достаточно, чтобы реально перезагрузить надзор". Также руководитель Генпрокуратуры потребовал от подчиненных "обеспечить принципиальную и объективную проверку любого сигнала о посягательствах на личную безопасность арестованных и осужденных, незаконном применении к ним мер взыскания" и держать "под постоянным контролем оперативную обстановку в местах лишения свободы".

Однако в том, что прокуратура Саратовской области справится с поставленными Игорем Красновым задачами, есть вполне обоснованные сомнения. Ведь в нашем регионе издевательства, пытки и даже убийства заключенных годами игнорировались, и многое указывает на то, что это могло происходить не по лености или недомыслию, а умышленно - с целью укрывательства тяжких и особо тяжких преступлений. "Встряска" местной прокуратуры ограничилась лишь отставкой кураторов надзора за УИС и строгим выговором облпрокурору Сергею Филипенко, который был переназначен на должность даже без проведения традиционной в подобных случаях проверки по итогом пятилетней работы. И это при том, что его (вкупе с руководством следственных органов), по нашему мнению, можно назвать одним из ответственных за нанесение отечественной правоохранительной системе огромного имиджевого урона, причиненного вышедшим на международный уровень пыточным скандалом.

В октябре 2016 года на должность прокурора Саратовской области заступил Сергей Филипенко. С его назначением многие саратовцы связывали надежды на торжество справедливости, завершение эры отписок и активную реакцию на нарушения законности. Такие надежды питали заключенные, следственно арестованные и их представители - адвокаты и правозащитники.

Неудивительно, что уже через месяц после прихода нового областного прокурора в надзорный орган поступило развернутое обращение-доклад местного правозащитника Бориса Ушакова, эксперта Комитета за гражданские права. В нем излагались как конкретные факты нарушений (за последние три года) прав граждан, находящихся в местах принудительного содержания, так и описывалась ситуация в саратовских колониях и СИЗО в целом.

Исключения, подтверждающие правило

На тот момент региональная система ФСИН уже имела печальную славу - ОТБ-1 называли "саратовским "Гуантанамо", а уголовные дела по фактам смертей или избиений осужденных если и возбуждались, то лишь в исключительных случаях доходили до суда и оканчивались обвинительными приговорами.

Счастливым исключением стало, например, уголовное дело об истязании заключенного Артема Сотникова, которого запытали до смерти в энгельсской ИК-13. Оно было возбуждено в апреле 2012 года, но в итоге кроме пятерых сотрудников колонии никто ответственности не понес - ни начальник ИК-13 Вадим Бочкарев, ни тогдашний руководитель регионального УФСИН Александр Гнездилов, который на голубом глазу уверял журналистов и общественность, что осужденный умер из-за того, что "упал на лестнице". Потерявшей сына саратовчанке Ларисе Сотниковой, а также поддержавшим ее правозащитникам и журналистам стоило большого труда заставить работать машину правосудия. И в результате квинтет истязателей понес заслуженное наказание.

Но в марте 2013 года в ОТБ-1 при более чем странных обстоятельствах умирает осужденный Алексей Степанов (накануне смерти был этапирован из пугачевской ИК-17), через месяц, в апреле, та же участь постигла находящегося в злосчастной тюремной больнице Федора Воловика, в августе 2015 года - следственно арестованного Николая Леонтьева в СИЗО-1, а в июле 2016 года - Александра Замараева из ОТБ-1.

Об этих смертях (а в реальности их могло быть намного больше) правозащитники говорили как о явно насильственных, они утверждали, что сидельцев просто забили до смерти, но в большинстве случаев по итогам доследственных проверок выносились решения об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с естественным характером летальных исходов.

В частности, в петиции на сайте Change.org, размещенной правозащитником Ушаковым пять лет назад, отмечалось, что об истязаниях скончавшегося в изоляторе Николая Леонтьева говорил даже беглый осмотр его тела.

"Родственникам труп Леонтьева не отдали домой попрощаться, брата его врачи-эксперты морга на улице Шелковичной г. Саратова нагло обманули, пояснив, что якобы все повреждения будут внесены в акт о вскрытии, и что тогда напишут истинную причину смерти, что якобы приступ сердца - это предварительное, стандартное заключение. Этим они ввели его в заблуждение, поскольку труп Леонтьева был до такой степени изувечен, что брат его сразу не узнал. В морге его врачи уже одели и положили в гроб, намеренно скрывая остальные повреждения, которые имелись под костюмом. Следственные органы при виде изуродованного трупа отказались возбуждать уголовное дело, ссылаясь на то, что он якобы помер от приступа сердца, однако даже фотографии следователя, сделанные при осмотре места происшествия, и фотографии, сделанные родственниками, противоречат мотивировке следователя и заключению эксперта. Кроме того, следователя Черникова не смутило не только жестоко изуродованное тело, но и одежда в разводах с кровяной водой, по которой видно, что прежде, чем показать труп следователю, его отмывали от крови, тем самым пытаясь замести следы преступления", - писал Ушаков.

В случае с гибелью Алексея Степанова события разворачивались по другому сценарию. Благодаря общественному резонансу по факту преступления дело все-таки возбудили (по ч. 4 ст. 111 УК РФ - умышленное причинение тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего). Но когда страсти утихли, его "замухоморили", закрыв "в связи с отсутствием события преступления". С аналогичной формулировкой было закрыто дело Федора Воловика, и так же завершились доследственные проверки по Николаю Леонтьеву и Александру Замараеву.

Это стало известно ИА "Взгляд-инфо" из официального ответа СУ СКР на редакционный запрос.

Руководителю следственного управления Анатолию Говорунову мы направляли текст доклада Ушакова с просьбой информировать, какие процессуальные решения (и какими должностными лицами) принимались по фактам смертей упомянутых осужденных.

В ответе, в частности, упоминалось, что был вынесен обвинительный приговор в связи с насильственной смертью еще одного заключенного из ИК-13 - Виталия Давыдова, которого забили до смерти в июле 2015 года (по результатам следствия и суда было осуждено два сотрудника УФСИН).

Однако приговоры по делам Сотникова и Давыдова оказались лишь единичными исключениями из общего правила, которое, похоже, правоохранительные органы выработали в отношении летальных исходов осужденных и подследственных. Они, мол, умирают сами от естественных причин - от сердечной недостаточности или травмируются при падении. Но публиковавшиеся правозащитниками фото- и видеоматериалы, а также материалы закрытых уголовных дел и "холостых" доследственных проверок ставят под сомнение законность и обоснованность решений тех, кто, скорее всего, массово укрывал вопиющие преступления и создавал благодатную почву для новых противоправных деяний, еще более изощренных и извращенных.

Обманутые надежды

Каким же образом областная прокуратура и ее руководитель Сергей Филипенко, на которых возлагалось столько надежд, отреагировали на ситуацию в тюрьмах и доклад Ушакова? Об этом ИА "Взгляд-инфо" спросило самого облпрокурора, отправив ему соответствующий запрос.

Подготовленное старшим помощником прокурора области по взаимодействию со СМИ Татьяной Казаченко письмо изобиловало шаблонными фразами о предпринимаемых надзорным ведомством усилиях, направленных на обеспечение прав лиц, находящихся в учреждениях УФСИН, и подчеркивалось то "особое внимание", которое прокуроры уделяют этой тематике.

"Соблюдению прав и свобод лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, прокуратурой Саратовской области уделяется особое внимание. Работа ведется во взаимодействии с Уполномоченным по правам человека, Общественной наблюдательной комиссией региона и иными заинтересованными органами.

В целях обеспечения законности осуществляются регулярные выезды в места изоляции от общества. Проверяются условия отбывания наказания, материально-бытовое, медико-санитарное обеспечение осужденных и следственно-арестованных, соблюдение режима и другие направления. Практикуется проведение внезапных проверок в вечернее и ночное время. При посещении мест лишения свободы проводится личный прием заключенных под стражу и отбывающих наказание, в том числе конфиденциально.

В настоящее время в целях недопущения нарушения прав лиц, содержащихся в условиях изоляции от общества, проводимые прокуратурой области проверки продолжены.

Кроме этого, реализуется комплекс мероприятий по выявлению латентных преступлений. В прокуратуре области организована работа круглосуточной горячей линии, по которой могут быть переданы обращения о нарушении прав осужденных, в том числе в условиях конфиденциальности", - говорится в ответе.

Встает резонный вопрос: как, несмотря на проводимую системную работу и "особое внимание" со стороны прокуратуры, "саратовское "Гуантанамо" не только продолжало работать, но и эволюционировало, дополнив избиения и убийства истязаниями на сексуальной почве?

Как заявила Казаченко, информация от Ушакова поступала в областную прокуратуру, однако "автор обращения от контакта с представителями надзорного ведомства уклонился", но, "вместе с тем, каждый довод был проверен, о результатах сообщено заявителю".

"Прокуроры не вправе разрешать сообщения о преступлениях, в связи с этим обращения, содержащие сведения о совершенных или готовящихся преступлениях, передаются в органы предварительного расследования", - сообщила в письме официальный представитель облпрокуратуры.

Как будто в подтверждение слов Ушакова о творящемся в учреждениях УФСИН беззаконии 3 декабря 2016 года происходит очередная странная смерть. При подозрительных обстоятельствах умирает находившийся в СИЗО-1 молодой арестант Константин Фомин. По официальной версии, в изоляторе ему стало плохо, он был госпитализирован в горбольницу №1, где и скончался. "В ходе осмотра места происшествия на теле мужчины видимых следов насильственной смерти не обнаружено. Предварительно, причиной его смерти стала ишемическая болезнь сердца", - сухо сообщило через день СУ СКР.

Но уже на следующий день после публикации официальной версии событий саратовская адвокат Маргарита Ростошинская, специализирующаяся на защите прав осужденных, сообщила подробности, которые заставили усомниться в обоснованности позиции следствия. По ее словам (свое мнение она изложила на странице в соцсети, приложив фотографии и видео), смерть Константина Фомина, по всей видимости, носила насильственный характер, о чем говорит наличие многочисленных телесных повреждений на трупе.

"Есть все основания полагать, что исследование трупа Фомина, на основании которого будет составлено заключение, было неполное. Имеются фотографии, выполненные при захоронении Константина, на которых явно видны повреждения на голове, руках и ногах. На тех фотоснимках отчетливо видно, что с мест повреждений забор тканей для проведения гистологического исследования с целью установления давности повреждений не проводился. Данный вывод следует из того, что мягкие ткани, на которых имеются видимые повреждения, целы и не имеют разрезов после вскрытия. Также на трупе Фомина, на лбу с левой стороны, имеется повреждение, однако конструктивные свойства данного повреждения, судя по фотоснимкам после вскрытия, не исследовались. Не могу утверждать, но предполагаю, что повреждение получено от воздействия ПР-73 (палка резиновая), так как диаметр резиновой палки и повреждения, очевидно, совпадают", - отмечала Ростошинская.

Проверки для галочки

На трагедию в СИЗО-1 новый областной прокурор отреагировал своеобразно: спустя почти два с половиной месяца, в середине февраля, он посетил изолятор с "инспекцией". Результаты этого протокольного мероприятия были весьма предсказуемы. Как сообщала пресс-служба УФСИН, во время совершенного Сергеем Филипенко обхода СИЗО "жалоб и заявлений по условиям и порядку содержания в следственном изоляторе, качеству питания и оказания медицинской помощи, неправомерные действия со стороны сотрудников учреждения не поступало".

Понятно, что подобные дежурные мероприятия проводятся руководством прокуратуры для галочки в отчетах и выступают декорацией, призванной представить наличие борьбы надзорного органа за соблюдение законности в ИУ и заретушировать бездействие, либо, как можно предположить, прямое и систематическое укрывательство преступлений, жертвами которых регулярно становится контингент учреждений ФСИН. Истинные причины происходящего в колониях и изоляторах стали понятны автору этого материала после беседы с самим Борисом Ушаковым.

"Они врут - пытаются сейчас ввести в заблуждение, что они не бездействовали, а я уклонялся от общения и предоставления пояснений", - сказал Ушаков, добавил, что ему, напротив, пришлось добиваться того, чтобы его выслушали, и возможным это стало только через Генеральную прокуратуру (!).

По словам правозащитника, он пытался добиться от саратовских прокуроров реакции на указанные в его докладе сведения, но безуспешно. В январе 2017 года ему удалось попасть на личный прием в Генпрокуратуру, где принимавший его сотрудник при нем позвонил в Саратов старшему помощнику прокурора области по надзору за законностью в исправительных учреждениях Вячеславу Дианову и потребовал организовать Ушакову прием у Сергея Филипенко. Но когда автор доклада пришел в региональную прокуратуру, Дианов сказал ему подать заявление с просьбой о личном приеме, а потом ему на протяжении не одной недели заявляли, что пока приема нет. И только после повторного обращения в Генпрокуратуру, на следующий день после жалобы (это был конец февраля-начало марта), у Филипенко нашлось время.

Сам Ушаков рассказал, что на приеме у Филипенко заявил тому в лицо все, что думает об уровне профессионализма и порядочности прокуроров, употребив слово "бандиты". Особое возмущение он выразил относительно работы Дианова, который "приезжает на изуродованные трупы и бездействует".

Его возмущение можно понять, ведь в марте 2016 года он сталкивался с Диановым на заседании в Общественной палате, где обсуждалась ситуация в местах принудительного содержания. Тогда Ушаков пытался привлечь внимание к смерти Николая Леонтьева, перечислял многочисленные телесные повреждения и заявлял о фальсификации его диагноза (по официальной версии, арестант скончался от сердечной недостаточности).

"Леонтьев был направлен из психиатрической больницы и ехал в СИЗО-2 из Вольска, а в СИЗО-1 он был этапом. Выходя из туалета, он упал и ударился о кровать. На осмотр выезжали я, судмедэксперты. Труп направили в морг. Он упал от того, что ему стало плохо, но падение не связано со смертью. Телесные повреждения образовались при падении. Следственным комитетом проводилась проверка и принят отказ в возбуждении уголовного дела", - ответил тогда Дианов (цит. по ИА "Версия-Саратов").

В январе-феврале 2017 года Ушаков побывал на приеме и у руководителя СУ СКР Николая Никитина; встреча состоялась во исполнение поручения главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина. Мероприятие было многообещающим: для отчетности перед федеральным руководством велась аудиозапись, а заявителю обещали по всем обозначенным им фактам провести дополнительные проверки, вплоть до эксгумации тела Николая Леонтьева.

"Но в итоге все спустили в следственные отделы, где материалы и закопали, хотя это все было "на контроле". Уголовных дел не возбудили, хотя даже по тому же самому Замараеву для возбуждения были все основания. Ранее я добивался эксгумации его тела, и проведенная экспертиза показала наличие множественных телесных повреждений, в числе которых 18 переломов ребер, множественные переломы верхней челюсти и нижней скулы, перелом глазницы и так далее.

На поданные жалобы областная прокуратура мне слала ответы, что Замараева уже задержали в таком состоянии, но с такими телесными повреждениями он бы просто не смог предстать перед судьей для избрания ему меры пресечения, да и получены они были спустя два месяца после взятия его под стражу. Поэтому неудивительно, что и тогда, и позже доследственные проверки завершились безрезультатно", - рассказал Ушаков.

"Скажи еще спасибо, что живой"

В беседе с нашим корреспондентом Борис Ушаков упомянул, что имеется прямой свидетель убийства Замараева - Василий Стрекнев.

"О нем говорилось в докладе, но следствие и прокуратура проигнорировали его показания и его заявления. Он видел, как начинали бить Замараева, слышал, как продолжали бить, видел, как его ведут под руки еле живого. На него, как на очевидца истязаний, оказывалось давление, и только, как мне кажется, мои новые жалобы и походы в Генпрокуратуру спасли Стрекнева от участи Замараева. Сейчас он находится на свободе и готов давать показания. Кстати, после моих очередных заявлений по факту этого убийства, убийств Леонтьева и Фомина, которые я подал в декабре прошлого года, находясь в СИЗО, Стрекнева опросило УСБ УФСИН по Астраханской области. Я также был опрошен - в Москве центральным аппаратом ведомства, что, скорее всего, связано с уголовным делом, инициированным после публикации видеозаписей из ОТБ-1", - сказал Ушаков в комментарии нашему изданию.

О нем тоже говорилось в докладе, при этом Ахмедов общался с Ушаковым и был готов давать показания, но не дожил до этого момента - по официальной версии, он покончил с собой в апреле 2021 года.

Адильбек Ахмедов жаловался на насилие как в отношении себя, так и на истязание других осужденных, направлял заявления в правоохранительные органы (в том числе через Ушакова), тем самым, видимо, подписав себе смертный приговор.

Вот что рассказывает о нем в докладе Борис Ушаков (о "суициде" подопечного он узнал только от корреспондента ИА "Взгляд-инфо" вскоре после своего освобождения из изолятора, где находился под стражей по обвинению в изнасиловании; оттуда он был освобожден три месяца назад после оправдательного приговора), который оказывал заключенному юридическую помощь:

"30 июня 2016 года я прибыл в ОТБ-1, где зашел на краткосрочное свидание с Ахмедовым. Его привели в сопровождении заключенного-активиста. Перед тем, как Ахмедов зашел в кабинку переговоров, активист ему на моих глазах что-то объяснял, видно было, что он ему объяснял, что мне говорить. Ахмедов зашел с потерянным видом, по нему было видно, что его запугали, и он немного не в себе. После он сразу же мне начал говорить о том, что он устал уже, что ему еще долго сидеть, чтоб я перестал писать, так как он устал. Перед тем, как это сказать, он мне подмигнул, дал понять, что по-другому он не может говорить, так как за ним следил активист, и комната свиданий прослушивается.

Когда я выходил, я задал вопрос сотруднице ОТБ-1, почему его привели в сопровождении заключенного-активиста, на что она мне пояснила: поскольку он в психиатрическом отделении, поэтому и с сопровождением. После я у нее поинтересовался: что, Ахмедов не здоров на голову? На что она ответила, что он - нормальный, просто для профилактики там содержится, то есть фактически подтвердила, что его, совершенно здорового человека, содержат в психиатрическом отделении, а там соответственно и закалывают психотропными препаратами".

Красноречиво о причинах смерти Ахмедова писала побывавшая в ОТБ-1 член президентского Совета по правам человека Ева Меркачева. Будучи журналистом "Московского комсомольца", она написала развернутый репортаж "Территория ужаса: из саратовской тюремной больницы "пыточные" улики вывозили мешками". В нем она упомянула, что Ахмедова "сидельцы считают героем-мучеником".

"Ахмедова поместили в психиатрическое отделение, где он подвергся жестоким пыткам. Адильбек составлял списки "активистов" и сотрудников, которые причастны к преступлению. Получалось, что это настоящая ОПГ, которая "крышуется" руководством УФСИН. Несколько раз он писал записки с именами и датами, я передавал их своему адвокату, чтобы материалы оказались на воле (мы верили, что рано или поздно этот концлагерь будет разоблачен). "Активисты" что-то почувствовали, стали проверять меня и читать все, что я выносил защитнику. Тогда мы стали шифроваться. Ахмедов - тот человек, который совершил подвиг не меньше Савельева, вынесшего видеозаписи. Просто на рассказы о пытках никто не реагировал, никто нам не верил. А видео - то, что уже не опровергнешь. Ахмедов был очень хорошим человеком, который пытался противостоять системе. Он никогда бы не покончил с собой. Очень жаль, что мы не смогли его спасти. Мы все надеемся, что виновные в его гибели будут наказаны", - рассказал Меркачевой находившийся в ОТБ-1 осужденный Александр Мухортов.

При этом сама Меркачева со ссылкой на "источник в ФСИН" добавляет, что "дело по факту смерти Ахмедова расследуется", "и есть уже явка с повинной от подозреваемого в его убийстве".

В запросе нашей редакции в СУ СКР об Ахмедове тоже упоминалось, и ответ следователей выглядит, как бы кощунственно это ни звучало, весьма занятно. По информации управления, по жалобам заключенного на применение к нему насилия со стороны сотрудников ЛИУ-3 и ОТБ-1 "принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления". А вот по факту обнаружения его трупа в тюремной больнице "окончательное решение не принято, поскольку материал проверки (речь идет о дополнительных проверочных мероприятиях, начатых после пыточного скандала - прим. ред.) по данному факту передан по подследственности в Следственный комитет Российской Федерации".

И в случае полного и всестороннего расследования вопросы неминуемо возникнут и к принимавшим отказные решения сотрудникам СУ СКР, и к надзиравшим за законностью этих решений и проводивших проверки по жалобам прокурорам. Некоторые из последних, можно сказать, уже понесли наказание, но оно носило исключительно символический характер - курировавшие вопросы соблюдения законности в ИУ зампрокурора области Павел Мельник, Вячеслав Дианов, а также прокурор по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Алексей Тарадин были уволены со службы. Сам облпрокурор Сергей Филипенко получил от генпрокурора Игоря Краснова строгий выговор. Такие решения стали результатом проведенной прокурорской комиссией из Москвы проверки, которая выявила вопиющие нарушения в работе саратовских коллег. И это с учетом достаточно ограниченных сроков проведения ревизии.

Более доскональное изучение целого ряда "похороненных" уголовных дел и проверочных материалов может привести как минимум к возбуждению уголовного дела о халатности, повлекшей смерть человека - ч. 2 ст. 293 УК РФ, а с учетом количества подозрительных несчастных случаев и самоубийств - и ч. 3 ст. 293 УК РФ. Не говоря уже о годами предававшихся забвению случаях издевательств над заключенными. В совокупности с преданными огласке видеофактами изнасилований и пыток, которые расследуются командированными из СК РФ сотрудниками, резонной может оказаться и постановка вопроса о квалификации действий следователей и прокуроров как умышленное и систематическое сокрытие тяжких и особо тяжких преступлений, совершенное, возможно, из корыстной заинтересованности.

Дойдет ли дело до такой квалификации действий должностных лиц, если уже спустя два месяца после объявления строгого выговора Сергею Филипенко с него это дисциплинарное взыскание сняли - в связи с празднованием 300-летия органов прокуратуры России? Ведь, по сути, за пределами УФСИН никто из тех, кто покрывал конвейер пыток и убийств в саратовских колониях, не понес серьезной ответственности, хоть сколько-нибудь соразмерной масштабам и характеру случившегося.

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно