Больше чем профессия

Наша новая рубрика – о людях, чья жизнь тесно связана с Церковью. Нам часто кажется, что Русская Православная Церковь – некая организация, но на самом деле – это в первую очередь люди, объединенные верой. Они очень разные – священнослужители, научная и творческая интеллигенция, бизнесмены, врачи и учителя, молодые и пожилые. А как они нашли свой путь к Богу, и как их жизнь стала частичкой жизни всей Церкви, они расскажут в рамках рубрики «Церковь в лицах».

Больше чем профессия

У людей, которые работают в Церкви, часто светлые приветливые лица. Во всем остальном – обычные люди, которых мы вряд ли заметим и отличим в толпе. Но как происходит, что человек решает свою жизнь, свои таланты посвятить Богу? Об этом расскажет моя собеседница, иконописец Мария Соколова.


КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

Мария Соколова рисовала с детства. Особенно почему-то любила изображать лошадок и оленей, лепила их из пластилина. В художественную школу пошла, будучи уже в пятом классе общеобразовательной школы. Затем было художественное училище. Я интересуюсь, как возникла в ее жизни вера, и как это отразилось на ее творческом самоопределении.
– Нельзя сказать, что какое-то конкретное событие подвело меня к вере или был какой-то переломный момент, в который меня осенило, как от удара молнией, – говорит Маша. – Нет, это постепенно, органично происходило внутри.
В семье всегда знали, что Бог существует и что, когда трудно, можно Ему помолиться, попросить помощи. Потом, как и у многих, через болезни и скорби это знание о существовании Бога переродилось в стремление к Нему. Как и многим, не сразу удалось выбрать единственно верную дорогу. Пришлось пройти и через «бабок», и через соприкосновение с сектантскими организациями. Парадоксально, но именно в этой среде «заблуждающихся» к Маше пришло осознание, что надо посещать богослужения, молиться утром и вечером дома. И самое главное, уже тогда Мария поняла, что ей не хотелось бы свои творческие способности направить на какие-то декоративные вещи, которые предназначены лишь для украшения человеческого быта. Это казалось слишком мелким для того, чтобы посвятить этому жизнь.
– Сначала я стала расписывать пасхальные яйца в подарок для своих близких и друзей, – рассказывает Мария. – Брала печатные софринские иконочки и просто их перерисовывала. И это постепенно переросло в осознание, что нужно заниматься иконописью.
Тогда же Маше попалась книга известного иконописца монахини Иулиании. Кстати, Машиной тезки, – в миру ее звали Мария Николаевна Соколова. Книга называется «Труд иконописца». По словам Марии, с именем этого автора связано начало возрождения иконописи в России. Книга представляет собой своеобразное пособие, где по большей части дано описание технической стороны дела. Но самое главное, что, прочитав эту книгу, Мария узнала о реально существующей в наше время возможности профессионально научиться иконописи в Троице-Сергиевой Лавре.
Но с первого раза поступить не удалось, и сейчас Маша даже рада этому, потому что увидела среди абитуриентов людей, для которых храм – это все, и поняла тогда, насколько она далека от них.
– Я и в храм-то начала ходить чаще, чем только на Рождество и на Пасху, потому что решила поступать. А после этой поездки и неудачи с поступлением почувствовала, что необходимо углубляться в жизнь Церкви, узнавать больше о своей вере.
Спустя год активной подготовки Маше удалось поступить на иконописное отделение Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии.

ТОНКОСТИ МАСТЕРСТВА

В настоящий момент годы учебы уже позади, и для Марии началась самостоятельная профессиональная жизнь в родном Саратове. Появились новые трудности, с которыми надо справляться уже самостоятельно, без помощи опытных педагогов и состоявшихся мастеров. Как сохранить и приумножить полученные знания? Как продолжать совершенствовать свое мастерство в лучших традициях иконописного дела, сохраняя его в духе полученной школы, не увлекаясь чуждыми веяниями? Мне, как обывателю, думается, что для иконописца должен остро стоять вопрос возможности творчества как такового. Ведь человек, пишущий икону, не может позволить себе «полет фантазии», он вынужден строго держаться в рамках канона. Получается, что творчества-то и нет. Спрашиваю Марию, существует ли для нее эта проблема.
– На самом деле, – отвечает она, – эти «рамки канона» заключают в себе такое огромное пространство для творчества, что для его постижения может не хватить и всей жизни. Никуда не денешься от того, что художник изображает сам себя, и в иконе очень ярко отражается внутреннее состояние, даже настроение написавшего ее человека, отражается личность иконописца в целом.
Мне тут же вспоминается образ Тихвинской иконы Божией Матери, который моя собеседница писала в очень сложный для себя жизненный период, полный переживаний. У Богородицы на этой иконе очень грустные глаза.
По словам Марии, иконописец в какой-то степени инструмент в руках Божиих, но не бездушный инструмент.
– Когда пишешь тот или иной образ, – говорит Маша, – то пропускаешь его через свое сердце, ты, конкретный человек, сегодня и сейчас. И результат всегда будет разный, ведь даже списки с одной и той же иконы все разные. И как же можно говорить о том, что тут нет творчества, а есть лишь рамки канона и ничего больше? Ты же не станок печатный!..
И действительно, в наш век высоких технологий, когда можно размножить любое изображение, до сих пор ценятся именно рукописные иконы, потому что они являются произведением живой души, плодом ее труда. Говоря об этом, мы прикасаемся к самому сокровенному и важному в иконописи – молитве. Мария говорит, что никогда не садится за работу без молитвы. Нужно отключиться от мирских дел. В этом очень помогает и пост. Необходимо также подробно познакомиться с тем библейским событием, которое будешь изображать, с жизнью и особенностями христианского подвига того святого, которого пишешь. Ведь именно ему иконописец молится во время работы и должен знать, каким был этот человек. Мария рассказывает, что иконописец ставит себе ту или иную цель в изображении святого для выявления разных сторон его личности. Свою идею он может выразить посредством изображения света на иконе: например, свет, устремленный к Евангелию в руке святителя, будет подчеркивать его особые миссионерские труды. Можно выразить идею через намеренное искажение пропорций – к примеру, несколько увеличив благословляющую десницу (руку. – Авт.), чтобы сделать акцент на особом отеческом расположении этого святого к людям. Как художник на картине по сути дела управляет твоим глазом, определяя, куда ты посмотришь в первую очередь, куда затем пойдет движение твоих глаз, так и иконописец делает то же самое.

СЛУЖЕНИЕ

Ни для кого не секрет, что профессия человека зачастую накладывает отпечаток на его жизнь. Мария не любит называть свое дело профессией, это слово в данном случае кажется ей слишком поверхностным. Написание икон – прежде всего служение, иначе к нему относиться нельзя. И в этом смысле дело жизни и сама жизнь должны быть очень тесно связаны между собой. Раньше иконописью занимались в основном монахи, и это органично вписывалось в рамки их монашеского жития. Сейчас многое изменилось и в связи с известными фактами истории нашей страны, и с развитием жизни в целом. Нам лишь остается принимать эти изменения как данность.
Мария признается, что ей порой бывает неловко говорить, что она иконописец. Потому что это предполагает определенную культуру поведения, внешнего вида, особенности внутренней жизни.
– Я чувствую, что я этому не всегда соответствую, – говорит Маша. – От чего-то надо воздерживаться, каких-то мыслей не допускать. Когда понимаешь, что не всегда дотягиваешь до должного высокого образца, становится даже страшно.
Я тут же спрашиваю Машу, не посещают ли ее сомнения в правильности выбора профессии:
– Никогда таких мыслей не было, – твердо заявляет она. – Не было, потому что хочется Богу служить всеми силами, средствами и способностями, которые у тебя есть.
У моей собеседницы еще очень небольшой опыт написания икон, но от «нулевого цикла» пройдено уже достаточно много. Меня интересует, какое самое горькое разочарование и самое восхитительное открытие она сделала на этом пути. О разочарованиях говорить не пришлось – их у Маши просто не было. А какое-то конкретное открытие она назвать не смогла, так как открытие происходит каждый раз, с каждой новой иконой. Мария так говорит об этом:
– Господь постоянно тебя учит, даже в самом процессе создания иконы. Это похоже на то, как фотографию проявляют: ты видишь какие-то очертания, но не можешь понять, что там будет. А потом само собой получается.
Может быть, это и есть самое главное открытие?
В завершение беседы заходит речь о профессиональной мечте. Мария интересно ее формулирует:
– Никогда не почувствовать, что у тебя все получается.
Говорим о постоянном росте, причем Маша подчеркивает, что здесь важно не столько техническое выполнение, сколько духовная наполненность работы. Необходимо постоянно совершенствоваться в умении молиться, учить свою душу общаться с Богом. Потому что если ты пишешь и не молишься, то ты художник, а не иконописец. Маша вспоминает, что у ее однокурсника было такое выражение: «Если смотришь на икону и хочется перекреститься, то это настоящая икона». И прибавляет:
– Вот и я мечтаю, чтобы человек, посмотревший на мою работу, захотел перекреститься, чтобы не думал обо мне как о художнике, который написал эту икону, а своими мыслями возносился к Богу.

Инна СТРОМИЛОВА

Подпишитесь на наши каналы в Telegram и Яндекс.Дзен: заходите - будет интересно