Птицы высокого полета

Хочу поделиться интересными, на мой взгляд двумя историями написанными Антоном Красновым о моем отце и прадеде.

“35-летний юбилей обелиска на Соколовой — повод вспомнить о многих «птицах высокого полёта

В только что отгремевший День Победы саратовским «Журавлям» — вонзающемуся в небо обелиску на Соколовой горе — исполнилось 35 лет: напомним, 9 мая 1982 г. состоялось торжественное открытие знаменитого памятника. И понятно, что за истекшие три с половиной десятилетия не появилось в Саратове мемориала более величественного, более культового, более известного далеко за пределами региона. Не факт, что когда-либо появится.

Юрий Менякин, автор «Журавлей», для Саратова, конечно, лицо знаковое. Выходец с Дона, потомственный казак, участник Великой Отечественной войны, человек думающий, разносторонний, искренний, он навсегда остался бы в памяти саратовцев за одних только «Журавлей». Но нет: четверть века Юрий Иванович был главным архитектором Саратова, и именно при нём и под его руководством построены такие известные городские объекты, как ЛДС «Кристалл», бассейн «Саратов», капитально реконструированы цирк, театр драмы, преображены церкви — Троицкий собор и «Утоли моя печали»; с именем Менякина связана реализация проекта пешеходной зоны на проспекте Кирова. И это только часть его творческого наследия.

Юрий Иванович — человек сложной судьбы, и столь же непросты пути и судьбы членов его семьи. Его отец, донской казак Иван Менякин, во время Гражданской войны служил в Первой конной под командованием Буденного, а в межвоенный период преподавал историю в Москве, в столичных военных училищах. В 1935-м был арестован и сослан на Колыму. Вернулся через два года с поражением в гражданских правах… Но всё-таки самый известный родственник донского казака Менякина — его двоюродный дед, легендарный краском, командир кавалерийского корпуса Борис Думенко, «первая шашка республики». Человек, которого многие специалисты считают истинным создателем Первой конной армии и стратегической красной кавалерии как рода войск. Над судьбой Думенко кружили отнюдь не журавли, а коршуны, в их числе такая зловещая чёрная птица, как наркомвоенмор Лев Троцкий. В 1920-м Борис Думенко был арестован и 11 мая, 97 лет назад, расстрелян.

Но обо всём по порядку.

Волго-Донской канал истории

Во все времена саратовская земля притягивала к себе уроженцев тихого, а чаще буйного, разудалого, изобилующего людьми пассионарными и просто лихими Дона. Чего стоят хотя бы Степан Разин и Емельян Пугачёв, которые (с разницей в столетие) не хуже «мессеров» кружили над всем Средним Поволжьем и низовьями Волги. Бывал в Саратове и упомянутый выше комкор Думенко — свалился сюда подбитой птицей после тяжелейшего ранения, и титан отечественной медицины, руководитель кафедры гос­питальной хирургии Саратовского университета Сергей Спасокукоцкий, сделав лихому вояке десяток операций, спас Борису Мокеевичу жизнь.

Конечно, архитектор Юрий Менякин появился в нашем городе при куда менее свирепых обстоятельствах: в 1962-м он был переведён сюда из Сталинграда (только что переименованного в Волгоград) — знаменитой волжской твердыне, полностью разрушенной в ходе великой битвы, Юрий Иванович отдал десять лет как строитель и архитектор, а прежде — несколько недель зимой 1943-го как солдат… При его непосредственном участии город был поднят из руин, и Менякин встал перед новым вызовом: градостроительной работой в Саратове. «Город — это твой дом», — говорил тогда он.

Менякин: восхождение к «Журавлям»

Юрий Иванович родился 17 сентября 1925 г. в посёлке станции Ремонтная, что в Дубовском районе Северо-Кавказского края (ныне Ростовская область). Это донские степи, родина и вольница горькой полыни...

Учился Юрий уже в Москве, куда переехала его семья. Как человек творческий он проявил себя рано: обучался в музыкальной школе по классу скрипки, писал стихи, рисовал, фантазировал, конечно, была и высокая мечта — стать великим лётчиком, как главный герой фильма «Валерий Чкалов», который, как и все мальчишки того времени, Юрий посмотрел много раз.

Но его ждали немного другие испытания и иные высоты. После ареста и ссылки отца Юрия с матерью Верой Ильиничной высылают из Москвы в село Большая Мартыновка — родную станицу мамы на берегу реки Маныч, левого притока Дона. Здесь и доучивался, уже в войну, а по окончании 9-го класса — ушёл на фронт. Воевал на Сталинградском, 3-м Белорусском фронтах, служил в пехотной разведке — этой опаснейшей боевой работе крайне способствовало совершенное владение немецким языком. После войны, в сентябре 1947-го, Юрий Менякин выбирает главное направление своей жизни: поступает в Московский архитектурный институт (МАРХИ), по окончании которого в 1953-м направляется на работу по специальности в Сталинград.

Таким образом, в 1962 г. в Саратов прибывает сложившийся высококлассный профессионал, человек с огромным жизненным опытом, с чёткими приоритетами и ориентирами. Конечно, работа в нашем городе разительно отличалась от того, что Менкин Ю. И. делал в Сталинграде: исторический центр Саратова уцелел в войну, и разработка Генерального плана города, проектирование и строительство жилого сектора, производственной, социальной, инженерной инфраструктур под руководством Юрия Менякина, естественно, велись с оглядкой на исторической облик Саратова и с уважением к его архитектурным традициям. Впрочем, анализ профессиональной деятельности Менякина-градостроителя, его наработок, его проектов детальной планировки (ПДП) — это дело экспертов в данной области, а мы вернёмся к самому известному детищу  Юрия Ивановича - мемориалу Журавли.

Напомним этапы их «взлёта в небо» на Соколовой горе. 19 апреля 1975 г. был заложен парк Победы, и тотчас же возник вопрос воздвижения здесь мемориального комплекса, призванного увековечить память саратовцев-фронтовиков. Тогдашний рулевой Саратовской области Алексей ШИБАЕВ объявил конкурс, в котором и победил проект Менякина. Реализация проекта получила статус народной стройки: работы шли на безвозмездной основе, в ней приняли участие промышленные предприятия, НИИ, вузы; в частности, металлический каркас 40-метровой стелы изготовлен на Энгельсском заводе металлоконструкций, а сам журавлиный клин из нержавеющей стали отлит на Саратовском авиационном заводе (ныне, к сожалению, «сложившем крылья»). 

…Но почему именно журавли? По традиции считается, что на этот образ Менякина вдохновило знаменитое стихотворение Гамзатова, а сам Расул Гамзатович привёз своих «Журавлей» из Японии, где узнал пронзительную легенду: японская девочка Садако, пережившая бомбардировку Хиросимы, верила, что если сложит тысячу бумажных журавликов, то победит смерть… Девочка не успела, она умерла, но журавли остались символом бессмертия, квинтэссенцией благодарной памяти об ушедших. «Журавли» — памятники, увенчанные летящим клином, — взлетели в небо во многих городах и государствах (насчитывается, как минимум, 24 монумента): в Московской, Ленинградской и Самарской областях, в Дагестане (на родине Гамзатова — 9 (девять!) «журавлиных» памятников), в Луганске, в Крыму, в Лос-Анджелесе, в Хиросиме…

И конечно, 9 мая 1982 г. — в Саратове.

Думенко: путь к расстрельному яру

Знаменитый двоюродный дед Юрия Менякина слабо ассоциируется с журавлём, ему больше подходит образ и облик другой величественной птицы — степного орла. Как там: «…взлети выше солнца и степи с высот огляди!». Комкор Думенко действительно взлетел высоко, выше Будённого, который до поры состоял заместителем при Борисе Мокеевиче сначала в 1-й кавалерийском крестьянском социалистическом полку (полное название этого стихийного формирования), затем в бригаде, развёрнутой следом в кавалерийскую дивизию.

Небольшая историческая справка. Хутор Казачий Хомутец, где родился Думенко, входил в Область войска Донского и, следовательно, пользовался особыми — «казачьими» — привилегиями: право на местное самоуправление, щедрые налоговые и земельные льготы от государства и так далее. Революция 1917-го всё это аннулировала. Большая кровь не заставила себя долго ждать: гражданская война на Дону, в родных местах Думенко и Менякиных, выдалась особенно кровопролитной. Ожесточившееся население, ожидая передела земли, начало массово сколачиваться в боевые отряды, и самым крупным и успешным стало кавалерийское формирование бывшего царского вахмистра, кавалера четырёх Георгиевских крестов Думенко. Как когда-то к Разину, потянулись к Думенко народные массы — безземельные крестьяне, малоземельные или деклассированные казаки, переселенцы на Дон...

К Борису Мокеевичу во многих случаях применимо слово «первый»: именно он нанёс первое крупное поражение деникинцам под Царицыном; в марте 1919-го он получил от красноречивейшего Троцкого не только орден Красного Знамени (правда, за номером 5, но у будущего маршала Будённого-то № 6!), титул «первая шашка республики»; именно он возглавит 1-й конный корпус и получит восторженную телеграмму из Москвы: «Передайте мой привет герою <…> покрывшему себя славой» — и подпись: ЛЕНИН. А затем — именно он станет первым крупным полководцем Гражданской, который попадёт в жернова революции, как известно, пожирающей своих детей…

А путь Думенко к погибели начнётся с тяжелейшего ранения в грудь в бою у реки Сал — ещё одного левого притока Дона. Он безнадёжен. Его везут в Саратов к светилу медицины доктору Спасокукоцкому, и великий медик делает невозможное: удалив краскому часть лёгкого и несколько рёбер, проведя реабилитацию, он не только ставит Думенко на ноги, но и позволяет тому (против воли самого врача) вернуться в действующую армию. Но свято место пусто не бывает: во главе корпуса Думенко — Будённый, который благодаря поддержке Троцкого и руководства Южного фронта вовсе не торопится возвращать командование. И начинается то, вокруг чего почти столетие ломают копья историки, то яростно споря, то красноречиво молча. Думенко формирует 2-й конный корпус, который быстро становится одним из самых эффективных соединений РККА. Успешно воюя против белых, крутой нравом Борис Мокеевич не стесняется делать выпады и против красных (чего стоит хотя бы его выходка с сорванным орденом Красного Знамени № 5, брошенным на пол со словами «от жида Троцкого получил, всё равно придётся с ним воевать»). Думенко крайне негативно оценивает кадровую политику Троцкого, стремившегося к жёсткому контролю армии комиссарами, а какой тут контроль, когда под началом Думенко фактически разинская вольница, спаянная единственным фактором — гигантским авторитетом своего командира?.. (Недаром уже после гибели Б. М. его бывшие подчинённые шёпотом говорили: «Мы-то знаем, кто на самом деле создал Первую конную»). 

В прямом противостоянии с Троцким шансов выжить в те времена мало у кого было. Весной 1920-го Думенко арестован под надуманным предлогом, приводить который здесь нет смысла. Странное судилище тянется два месяца, 11 мая Борис Мокеевич получает свою законную расстрельную пулю, а вскоре генерал Деникин пишет красным благодарственное письмо за смерть его самого успешного противника…

Но и те, кто привёл легендарного комкора к гибели, тоже умерли не от старости в постели: Дмитрий Жлоба, возглавивший корпус Думенко, привёл свою кавалерию на убой в Северной Таврии в июле того же 1920-го — корпус был полностью истреблён; Ивар СМИЛГА, судивший Думенко, в 1927-м отстранён от всех постов за троцкизм, в 1938-м расстрелян; командующий Южным фронтом, выдвиженец Троцкого Тухачевский — сами знаете; наконец, и Лев Давидович получит удар ледорубом.

Всё по заслугам. Коршуны Думенко пали в ущелья истории. «Журавли» Менякина и поныне парят над землёй.”

Автор: Антон Краснов

По материалам

МК в Саратове №21 (1030) 17.05.2017

Тексты в разделе "Блоги" являются частным мнением авторов, а не редакционной позицией ИА "Взгляд-инфо".